Рестарт - Гордон Корман

Мы не то чтобы сдались без боя. Папа так много времени проводил в директорском кабинете, что ему уже в пору было принести туда смену белья и зубную щетку. Но почти никогда невозможно было ничего доказать. Получал ли Джоэл подножку в полном народу школьном коридоре, летел ли на пол, получив локтем под дых – каждый раз это было, мол, «прости, друг, не заметил». Он обнаруживал у себя в шкафчике собачьи какашки, в спортивной раздевалке у него таинственным образом исчезала вся одежда, а вместо нее появлялся маскарадный костюм кролика. Из всех одноклассников только у Джоэла то падал со стола и вдребезги разбивался собранный на естествознании прибор, то проливалась краска на картину, нарисованную на уроке изобразительного искусства. А однажды, когда он выступал с фортепьянной пьесой на школьном концерте, в здании завыла пожарная сигнализация.

Затеяли травлю Чейз, Эрон и Питон, но немного спустя подтянулись и остальные. Они быстро сообразили, что именно мой брат каждый раз оказывается тем, кто кричит и забавно отбивается, когда его запихивают в шкафчик или превращают в мумию с помощью туалетной бумаги. Мы и оглянуться не успели, как Джоэл стал жертвой всеобщих насмешек и издевательств. Жизнь его сделалась абсолютно невыносимой.

И кто в этом виноват? Директор школы? Доктор Фицуоллес, может, и рад был что-нибудь предпринять, однако никак не находил для этого достаточных оснований. Но однажды он попытался. Как-то раз Джоэл ехал на велосипеде, а Чейз запустил в него клюшкой для лакросса, и та угодила между спицами колеса. Джоэл перелетел через руль и заработал растяжение запястья, здоровенный фингал под глазом и ужасного вида ссадину через всю щеку, от подбородка до уха.

Тут-то доктор Фицуоллес и решил наказать Чейза по всей строгости: надолго отстранить его от занятий, назначить исправительные работы. Но члены школьного совета были против. Признав, что Чейзу не стоило кидаться в Джоэла клюшкой, они тем не менее дружно заявили, что он никак не мог предвидеть тяжких последствий своего поступка. А все потому, что Чейз был спортивным кумиром нашего города – и сыном такого же, но уже отблиставшего кумира. Среди членов совета у папаши Чейза было много почитателей, а у моих родителей – ни одного.

Один раз трое злобных придурков все-таки получили по шапке, но не за то, что они устроили моему бедному брату, а за материальный ущерб, попутно причиненный школе. Джоэла тогда попросили сыграть на майском дне открытых дверей. Он лучший музыкант на многие мили вокруг, но никто из школьников этого, разумеется, не понимает. Короче, Чейз, Эрон и Питон заложили в кабинетный рояль, на котором играл Джоэл, шесть петард и рассчитали так, чтобы они взорвались посреди выступления. Когда петарды грохнули, от рояля во все стороны полетели щепки, а Джоэл издал истошный крик, который до сих пор стоит у меня в ушах. Потому-то, как мне кажется, он и притягивает всяких мерзавцев типа Чейза – что бы они ему ни сделали, бурная реакция гарантирована. После того случая, стоило Джоэлу показаться в школьном коридоре, какие-нибудь футболисты принимались потешаться над его трусостью. На самом деле перепугались тогда все, но запомнился футболистам один Джоэл.

Забавно, что наказали Чейза с компанией не за нападение на моего брата. Нет, администрация вызвала полицию только потому, что пострадал школьный рояль. Суд по делам несовершеннолетних приговорил Чейза, Эрона и Питона к исправительным работам в городском доме престарелых. Престарелые вряд ли заслужили такое.

Думаете, после этого Чейз оставил Джоэла в покое? Разумно было бы предположить, что да. Но разумностью Альфа-Крыс никогда не отличался. Потому-то родители отослали Джоэла учиться в другой город – в одной школе с обидчиком мой брат постоянно подвергался опасности. Скорее всего, Джоэл прав: если бы Чейз упал с небоскреба, а не с крыши своего дома, это позволило бы ему вернуться из Мелтона домой. И мне даже кажется иногда, что, окажись я на том небоскребе рядом с Чейзом, я бы столкнула его вниз.

Но это означало бы, что я ничуть не лучше его. А я – лучше.

Кого ни возьми, все лучше его.

Каждый год в последний день летних каникул папа водил нас с Джоэлом в «Ледяной рай». Это такое кафе, где ты сам выбираешь, сколько и какого замороженного йогурта себе положить и чем его сдобрить. Притом что мы с Джоэлом двойняшки, подходы к созданию йогуртовой композиции у нас абсолютно разные. Я наполняю стаканчик ванильным йогуртом и сверху присыпаю несколькими шоколадными стружками; Джоэл выдавливает на дно чуточку йогурта, а потом сыплет до краев разные топпинги. Затем мы сравниваем, чья порция получилась тяжелее.

В этом году я в «Ледяной рай» не хочу.

– Шош, давай пойдем, – уговаривает меня папа. – Нельзя нарушать традицию. К тому же там будут все твои друзья.

– Все, кроме лучшего.

– Ага. То есть теперь вы с Джоэлом – лучшие друзья, – с грустной улыбкой говорит папа. – А когда он дома, цапаетесь, как кошка с собакой.

– Но сейчас он почему-то не дома.

Понятно, что папа хочет мне помочь, но я твердо решила, что горе мое безутешно.

– Мы же сто раз уже об этом говорили. Так лучше для Джоэла. И по какой бы причине мы его ни отправили в Мелтон, он непременно его полюбит, потому что мало где учат музыке лучше, чем там.

В конце концов я поддаюсь на папины уговоры. Мама с папой и так переживают из-за брата. Не хватало, чтобы они вдобавок расстраивались из-за меня.

Без Джоэла я чувствую себя в кафе как-то странно. Тут уже сидят Хьюго с Моришей; они первым делом интересуются у меня, как дела у Джоэла. Судя по тому, каким тоном они это спрашивают, можно подумать, что Джоэл не в Коннектикут уехал, а отправился на Луну. Ничего жизнеутверждающего я им поведать не могу и поэтому меняю тему – спрашиваю про летний лагерь, в котором они оба побывали. И только Хьюго принимается живописать свою отчаянную схватку с палаткой, у меня в поле зрения появляется… он.

Этот подонок.

Отвратительнейший на свете тип.

Украшенное несколькими ссадинами, лицо у Чейза гораздо целее, чем я надеялась. Ну, еще левая рука висит на перевязи. И это все. Он растерянно замер перед крантиками с йогуртами, словно никак не может решить, какой взять. Знакомая история, да? Сначала этот негодяй походя, с хрустом разжевав кости, сожрал Джоэла, а теперь ломает голову, взять клубнично-банановый йогурт или ромовый с изюмом. Жаль, в «Ледяном раю» не держат йогурта со смертельной отравой.

Должно быть, почувствовав на себе мой взгляд, он поворачивается ко мне, и мы встречаемся глазами.

В первый момент он смотрит сквозь меня, как будто не видит в упор, и это, надо сказать, обидно. А потом делает то, чего от него в жизни невозможно было ожидать: застенчиво мне улыбается.

Тут во мне вскипает вся та ярость, что копилась со дня Джоэлова отъезда в Мелтон.

Ничего не соображая, я бросаюсь к Чейзу и ору ему прямо в лицо:

– У тебя еще хватает совести лыбиться! Держись от меня подальше, или тебе хана, понял, ты?