Лебединые одежды - Екатерина Гордиенко

Греттир кивнул в сторону спальни:

— Хочу, чтобы ты собрала свои вещи, самые необходимые. И приняла душ. От тебя разит мужиком.

— И что? Я взрослая женщина и уже три года живу самостоятельно. Я никому не обещала держать свой веночек на привязи.

Ее аргумент не произвел никакого впечатления:

— Скажешь это Орвару сама. Кстати, хорошо, что твой парень не зашел в дом, иначе мне пришлось бы убить его.

— Сёрен хороший человек! И он здесь совершено ни при чем. Он ничего не знает.

— Правильный поступок.

— Никто ничего не знает, Греттир. Я никому не говорила.

— И это тоже правильно. А теперь сделай еще одну правильную вещь. Собери сумку и смой с себя его запах, раз не хочешь, чтобы твой Сёрен заплатил за твою глупость.

Она хорошо помнила Греттира, одного из друзей ее бывшего возлюбленного. Он, как и Орвар, умел уговаривать. Секрет, как однажды он сам признался, был прост: надо сделать два предложения, плохое и еще хуже. Когда-то она приняла это за шутку и посмеялась.

На секунду у нее мелькнула мысль попросить его о милосердии. Пусть скажет Орвару, что не нашел ее. Завтра она уйдет в рейс, потом может перейти на плавучую базу, в конце сезона вернуться на материк, с первым самолетом улететь на Аляску. А там завербоваться на краболовное судно. Работа тяжелая, опасная, но заработок за один сезон поможет ей перебраться в другое полушарие и…

— Греттир, пожалуйста, — прошептала она.

Он бросил на нее спокойный взгляд:

— Вымойся хорошо, Хильд. Поверь мне, сейчас тебе не стоит злить Орвара.

Он что, действительно заботился о том, чтобы его друг был в хорошем настроении, когда станет убивать ее? В любом случае, просить дальше было бесполезно: Греттир был верен Орвару и готов выполнить любой его приказ.

— Иди, Хильд, — с нажимом повторил Греттир. — Больше просить не стану.

Хильд… это имя вернуло ее на три года назад. Она развернулась и на негнущихся ногах прошла в ванную.

* * *

Она сидела на корме яхты и всерьез размышляла, не прыгнуть ли ей за борт. Останавливало одно: Греттир стоял в нескольких шагах от нее и не спускал с нее глаз. Затем подошел и сел рядом.

— Надень капюшон, простудишься.

Какая разница, хотела сказать Хильд?

— Не все ли равно, умру я с температурой или без?

Она не высушила волосы после душа, и теперь голова мерзла на октябрьском ветру. Впрочем, простуды Хильд не опасалась. Она не болела. Вообще. Никогда. Так что придется умирать здоровой.

— Если бы Орвар хотел тебя убить, мы бы здесь уже не разговаривали.

Греттир снял с себя шарф и замотал ей шею. Хильд решила послушаться и натянула на голову капюшон. Ссориться с другом Орвара было мелочно и глупо, все-таки он позволил ей оставить прощальную записку Сёрену.

«Не ищи меня. Я решила начать новую жизнь».

Не лучшие слова для прощания, но так она хотя бы будет уверена, что парень не станет ее искать. Хильд не хотела, чтобы он пострадал по ее вине.

— То есть он меня не убьет?

Греттир фыркнул.

— Спроси его об этом сама.

Она неотрывно смотрела на неровную полосу береговых скал, отделяющую серое небо от серого моря. Там остались три года ее собранной по кусочкам жизни, и что самое ценное, надежды на будущее.

— Как он меня нашел?

Его большое тело чуть пошевелилось, Греттир пожал плечами.

— Мне интереснее, как тебе удалось скрываться так долго? Считай, что поставила новый рекорд.

Надо же, оказывается, она все же не зря так старалась?

— А каким был предыдущий?

— Десять дней. Чувак сбежал к пингвинам.

Что с ним случилось, спрашивать не хотелось.

— Значит, я все-таки молодец, — уныло согласилась Хильд.

— Ну, если учесть, что ты сбежала без вещей и денег, перешла озеро на лыжах ночью и под сильным ветром, когда вскрылся лед, а потом три года сама себя обеспечивала, то да… ты произвела впечатление.

На самом деле все было не так уж и страшно. Через полыньи ей пришлось перебираться, когда берег был уже совсем близко, так что промокла она только до пояса. Кроме того, подаренные Орваром часы оказались очень дорогой игрушкой. Вырученных за них в ломбарде денег ей хватило, чтобы добраться до Норейг, купить снаряжение и отправиться с местной бригадой на рыбную плавбазу. Работала, не разгибая спины, зато накопила на аренду дома, фальшивые документы и начальный капитал, достаточный для жизни на Овечьих островах.

Сбор гагачьего пуха позволил прожить, не трогая заначки, до начала путины, а затем дела пошли совсем хорошо. И обещали стать еще лучше, если бы не появился Греттир.

— Что со мной будет?

Ветер сорвал слова с ее губ и унес за борт, но он услышал.

— Ты стала красивее, чем я помню, — ответил он. — Возможно, все и обойдется.

____________________________________________

1. Значение имени Сёрен — «суровый»

Они ночевали в Бергене. То, что это был частный дом, а не гостиница, не добавило Хильд шансов на побег. Окно в ее комнате закрывалось металлическими жалюзи, а Греттир устроился спать прямо в кресле перед ее дверью. Она, конечно, подергала железный щит на окне, и даже попыталась поковырять замочную скважину пилочкой для ногтей, но быстро смирилась. Что поделать, графа Монте-Кристо из нее не получится.

Греттир несколько раз разговаривал с Орваром по телефону, но ей трубку не давал. Да она и не просила. Будь, что будет. Просить и унижаться она не станет. Нате, выкусите!

Когда яхта пришвартовалась к причалу в Западной гавани (1), снова начинало темнеть, но знаменитый «Вращающийся торс» — небоскреб, где Орвар когда-то снимал для нее квартиру — был еще виден на фоне сумеречного неба. Греттир перекинул сходни, сошел сам и помог сойти Хильд. Она приняла его руку, но только потому что хотела сохранить остатки гордости: ноги подгибались и она всерьез боялась споткнуться и упасть.

В конце пристани их ждал блестящий черный внедорожник. Греттир забросил ее сумку в багажник, подсадил Хильд на заднее сиденье, а сам уселся радом с водителем. И сразу же поднял стекло, разделяющее салон пополам.

Машина не поехала в сторону ее прежней квартиры, но и не свернула на юг к заброшенной промышленной зоне. Дышать стало чуть легче. Хильд подергала ручку двери, конечно, та была заблокирована. Водитель и пассажир изредка поворачивали друг к другу головы и переговаривались, но она ничего не могла услышать. Сидела, как хомяк в банке и ждала решения своей участи.

За окном промелькнула ярко освещенная площадь с городской ратушей, затем церковь Святого Петра. Судя по всему, они направлялись в один из районов к северу от центра. После нескольких поворотов асфальт под колесами автомобиля сменился булыжной мостовой, исчезли вывески кафе и трактиров, зато вдоль дороги потянулись высокие изгороди из терновника, время от времени перемежающиеся кованными чугунными воротами.