Одиночка - Луис Ламур

— Взгляни, папа, какая красота! — воскликнула Ленни, пораженная увиденным.

И все же ее слова заставили его оглядеться. Трава манила свежестью, а кедры и сосны, отбрасывавшие на скалы узорчатые тени, радовали Глаз своей глубокой зеленью и густотой.

— Никогда не обращал на это внимания, дочка. А здесь действительно хорошо.

Он прошел туда, где резко наклоненные пласты породы обрывались, образуя нечто вроде углубления. Слова, нацарапанные под выступом, даже сейчас, через пятнадцать лет, легко читались:

ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ БАРТ КАРНАВЭН, ЗАСТРЕЛЕННЫЙ ИЗ ВИНТОВКИ. 1866

— Жил благодаря ей и умер из-за нее, — пробормотал Спэньер. — Славный был малый… Просто отличный.

— Кто?

Спэньер раздраженно обернулся. Его всегда сердило, когда кто-то подходил к нему сзади, а он этого не замечал. В прежние времена так не сумели бы сделать ни змея, ни койот, ни апач. Но одного взгляда на дочь оказалось достаточно, чтобы его раздражение улеглось. У нее был точно такой же рот, как у ее матери. Рот, на который мужчина смотрит, по крайней мере, дважды.

Черт возьми, а ведь она действительно уже не ребенок. Ее формы быстро округлились, и новизна в ее облике тревожила его. Он не знал, как обращаться с девушкой. Мальчик или, скажем, жеребенок — другое дело, а Ленни постоянно удивляла его своим чисто женским отношением ко всему.

— Здесь лежит один малый.

— Ты знал его, папа?

— Я похоронил его.

Он поднял несколько упавших веток для костра и отломил высохшие корни от сучковатого пня.

— Папа… а там, где ты хочешь обосноваться, у нас будут какие-нибудь соседи?

— Думаю, да. — Он внимательно посмотрел на нее. Грустная нотка в ее голосе встревожила его. Тебе, видно, было одиноко, Ленни. И теперь ты ищешь общества, подумал он, но ничего не сказал.

Мужчина не прав, если держит дочь в хибаре ковбойского городка. Ей нужно набираться опыта, видеть, как живут, что делают другие женщины, общаться с разными людьми, в том числе и со сверстниками, хорошими девушками, надежными парнями. Он, наверное, был плохим проводником для нее на этой тропе.

Себя Дэйв теперь считал приличным человеком. Бог свидетель, он, конечно, не ангел, но с женщинами всегда вел себя порядочно. Вот с оружием действительно бывал иногда скор на руку. Но ведь может оказаться, что человек, с которым ты имеешь дело, проворнее тебя, или твой револьвер даст осечку…

Такие мысли посетили старого Спэньера у костра. Позже, когда Ленни уже спала, закутавшись в одеяла, он выбросил из огня сверху лежащие ветки, — нет нужды зря дым пускать. Хоть они и не встретили никого по дороге, но береженого Бог бережет, — так подумал Дэйв и тоже стал укладываться.

Рядом он положил патроны, а руку — на приклад винчестера. Как любил раньше, недолго посмотрел на звезды, мерцающие сквозь ветки кедра, и, умиротворенный, заснул.

Очнулся он от острого чувства опасности. Лежа совершенно неподвижно, Дэйв внимательно вслушивался в тишину, пытаясь понять, что заставило сработать его первобытный инстинкт. Взошла луна. Листва скрывала половину ее диска. От костра осталось лишь несколько угольков. Сначала он слышал только, как капает вода, но затем различил звук, который разбудил его. Всадники… Он сел и натянул сапоги.

— Ленни! — тихо позвал он.

— Я слышу их, папа.

Черт побери, вот девчонка! Да мимо нее и мышь не проскользнет! Всегда настороже. Впрочем, его воспитание — он никогда не скрывал от нее правду жизни. Она знала, что такое опасность, а однажды даже была свидетельницей того, как он застрелил парня, отпустившего неприличную шутку в ее адрес. Это был мускулистый волосатый подонок, который стал мускулистым волосатым трупом, потому что ляпнул непристойность, не обратив внимания на седеющего мужчину рядом с ней.

— Вставай и иди к лошадям.

Ленни натянула юбку, извиваясь под одеялом. Оделась она так же быстро, как он, и подошла к лошадям. Сейчас было важно вести себя спокойно.

Дэйв быстро нашел хорошую позицию и мог держать под прицелом каждый дюйм тропинки на три сотни ярдов. Кто бы это мог быть? Ни один чужак не знает об этом месте, а полицейские давно не охотятся за ним.

Четверка всадников…

Они, должно быть, ехали всю ночь. Второго он, кажется, видел раньше. Что-то знакомое в фигуре, осанке, в том, как держится в седле… Дэч!.. Раз он среди них, значит, свои ребята. А кто же первый? Если Дэч позволил этому малому вести себя, то наверняка тот настоящий мужчина.

Спэньер продолжал наблюдать за незваными гостями. Даже при лунном свете он оценил их умение держаться в седле — им позавидовал бы любой ковбой.

Маленький отряд находился еще на некотором расстоянии от входа в каньон…

Повернут или нет? Если второй всадник действительно Дэч, то ему тут все известно. А может, они направляются в Обаро?

— Давай собираться, — прошептал он Ленни, забросил седло на спину лошади и затянул под ее животом подпругу. Его гнедая надула живот, пытаясь помешать ему, и вдруг громко заржала, поймав принесенный ветром слабый запах чужого коня. Они были обнаружены.

Спэньер схватил винтовку и пригнулся в ожидании. Стало так тихо, что зазвенело в ушах. Ситуация складывалась не лучшим образом. И Ленни, как бы угадав мысли отца, расчехлила свою винтовку и подошла к обрыву.

Консидайн стоял под прикрытием скал на тропинке, ведущей к нависшей над каньоном площадке, и наблюдал, как девушка занимает позицию для обороны. По первому же ее движению он понял, что имеет дело с женщиной. Уже стало рассветать, и можно было довольно хорошо разглядеть ее. Он вышел на открытое пространство, и она тут же направила на него винтовку.

— Не бойтесь. Я — друг.

— Разве что я разрешу вам им стать, — отрезала она холодно, но в глазах ее появился интерес.

— Послушай, Дэйв, — крикнул Дэч, — мы давным-давно квиты. — Он обернулся. — Входите, ребята. Я знаю этого старого погонщика.

Консидайн не мог оторвать глаз от девушки. Она была очень хороша, просто красавица.

— Вы слышали? — обратился он к ней. — Мы друзья. Дэч знает вашего отца.

— Мой отец, — ответила она резко, — знает множество людей, с которыми я не села бы за один стол, поэтому вы войдете сюда передо мной, если не хотите огорчить друзей своими похоронами.

Консидайн был высок и очень худ, просто кожа да кости. Доброжелательное выражение его смуглого лица смягчало грубоватые черты, а улыбка удивительно красила. Сейчас он улыбался.

— Мы войдем вместе. Согласны?

— Я хорошо знаю Дэйва, — шепнул Дэч, — не раз имел с ним дело. — Затем обратился к Спэньеру: — Познакомься! Это Консидайн.

— Слышал о нем, — немолодой мужчина настороженно оглядел прибывших, потом указал на девушку: — Это. Ленни. Моя дочь. Мы направляемся в Калифорнию.