Как был покорен Запад - Луис Ламур

Там, на западе, лежала земля — сияющая, открытая, ожидающая покорителей, и путями в нее были реки. Медленные и могучие, бурные и пенные, реки были дорогами, по которым шли первопроходцы. Они строили плоты, плоскодонки и смело пускались вниз по водам, а воды эти были зеленые, бурые, черные, испятнанные пеной, но они всегда несли людей к сердцу опасной, еще не разбуженной земли, богатства которой ждали смелых и сильных.

Лайнус Ролингз наткнулся на след военного отряда ютов[1], когда после восхода солнца не прошло еще и часа. Высокие обрывы сужающейся долины Рио-Гранде отрезали все пути отхода, и Лайнус понял, что попал в переплет.

Ситуация была далеко не нова, поэтому он терпеливо ждал в рябой тени осинника. Конь под ним был соловый, с темной полосой вдоль спины. Сзади были привязаны в поводу три вьючных лошади, нагруженные пушниной, которую он добыл за зиму, а впереди расстилался горный склон, яркий от первой, робкой весенней зелени.

Ничто на склоне не шевелилось, да и в долине внизу… только трепетали листья осин. Но Лайнус давно уже приучился не верить в индейской стране внешнему виду вещей — и не двигался с места.

На фоне осинника он был невидим, пока не двигался, потому что его одежда, лошади, их поклажа — все было нейтрального цвета и полностью сливалось с окружающим пейзажем.

Глаза Лайнуса методично обшаривали склон, прочесывали от одного края до другого, останавливаясь на каждом кустике, дереве, скальном выходе, примечая каждое изменение цвета травы.

Давно прошли те времена, когда Лайнус Ролингз мог показаться на фоне неба на вершине гребня или лечь спать рядом с костром. Он знавал людей, которые делали такие вещи… теперь их уже нет в живых. И уж никак не случайно он всегда останавливался только в таких местах, на фоне которых его силуэт не мог быть замечен.

Если ты находишься в индейской стране, рисковать нельзя никогда, независимо от того, подозреваешь ты близость врага или ничего не подозреваешь. Ты быстро приучаешься разводить самый маленький костер, лишь бы хватило приготовить ужин, а после еды переносить лагерь на несколько миль дальше и спать в темноте, без огня.

Всякие такие мелочи — это простые способы сохранить жизнь в индейской стране; а кроме них есть еще много разных правил: никогда и шагу не делать без оружия, следить за птицами и животными — они всегда предупредят об опасности… Лайнусу давно не нужно было напоминать себе о необходимости соблюдать эти правила — для него это стало естественным, как дыхание.

По следам он увидел, что в индейском военном отряде всего дюжина ютов; и если они собрались в набег на испанские поселения на юге, то, скорее всего, сговорились встретиться по дороге с другими индейцами. Они опережали его всего на несколько минут пути, и все зависело от того, знают они о его присутствии или нет.

Он обшаривал склон подозрительным взглядом.

За ленивой, беспечной внешностью Лайнуса Ролингза скрывались острый ум и чувства, отточенные тридцатью двумя годами жизни на границе[2]. Родился он в темных лесах западной Пенсильвании, где его семья была в числе первопоселенцев, а потом, когда ему едва исполнилось пятнадцать лет, переехал вместе с отцом на запад, в Иллинойс. Но отец вскоре умер, и тогда он нанялся в команду кильбота — шестидесятифутовой баржи с веслами и небольшим парусом — и отправился на запад, чтобы заняться охотой на пушного зверя.

За последующие шестнадцать лет он объездил Запад от реки Кутенал в Монтане до Хилы в Аризоне, от тихоокеанского побережья до восточных склонов Черных Гор — Блэк-Хилс. Он ставил ловушки вместе с Джимом Бриджером, Дядюшкой Диком Вуттоном, Биллом Уильямсом, Джо Уокером, Осборном Расселом и Джедедаей Смитом. За все эти годы он лишь дважды покидал горы, если не считать короткого наезда в Пуэбло Лос-Анжелос — Город Ангелов. В те два раза он посетил Сент-Луис и Новый Орлеан.

Теперь Лайнус прикинул возможный маршрут военного отряда, тщательно его изучил, но не обнаружил ничего, достойного внимания. Но он припомнил, что говорил ему Кит Карсон[3] много лет назад: «Когда ты видишь индейцев, будь осторожен. Когда ты их не видишь, будь осторожен вдвойне».

Лайнус испытывал огромное уважение к индейцам. Он знал их по-настоящему, для него индеец был не диким язычником, которого белый человек превосходит во всем, а свирепым воином, живущим ради того, чтобы воевать и воровать лошадей. Индеец знает дикую землю, знает, как надо жить на ней. Никакая кошка не сможет двигаться бесшумнее, ни у какого сокола нет столь острого глаза — потому что вся жизнь индейца держится на его чувствах. И белый человек может выжить в индейской стране только в том случае, если он индеец в большей степени, чем сами индейцы.

Время шло… утреннее солнце тронуло золотым лучом горный хребет у него за спиной. Трава не колыхалась, только трепетали осины. Одна из вьючных лошадей нетерпеливо ударила копытом. Лениво прожужжала пчела в невысоком кустике.

Винтовка лежала перед ним поперек седла, ствол смотрел влево, вниз по склону, правой рукой он держался за шейку приклада, большой палец лежал на курке.

Ниже него и правее росла другая рощица, чуть побольше размером. Он оценил на глаз высоту деревьев и свое положение на местности. Чтобы добраться туда, ему придется утратить невидимость самое большее на одну минуту.

Где-то сзади зашумел легкий ветерок, затанцевал среди листвы, взъерошил траву. Когда волна ветра добралась до Лайнуса, он двинулся тоже, оставив первую рощицу за спиной. Остановился он, только когда обогнул вторую рощицу, а потом пустился вниз по склону, однако теперь под другим углом.

Впереди, совсем недалеко, неширокая долина сужалась еще больше, а потом вновь расширялась и плавно выливалась на равнину. Если индейцы знают, что он здесь, и устроили засаду, то она ждет его именно там. Не в самом узком месте, а перед ним — или сразу после него.

Когда путник приближается к опасному месту, внимание его направлено вперед, к предполагаемой точке засады, и он лишь поверхностным взглядом скользит по безопасному на вид участку местности, который ему сейчас придется пересечь. А когда человек оставил опасное место за спиной, он переводит дух и расслабляется.