Пирамиды роста - Мария Ивановна Арбатова

то, про сё, про всё, – устало перечислила она, лёжа на кушетке. – Наплетёшь про роды в воде или на Марсе. Подсадка из зала вякнет, вам хорошо в воде, другие вообще не знают, как забеременеть! А тут у нас в кустах рояль, в смысле Центр бесплодия.

– Не нравится мне в передаче сидеть, – созналась Валя. – С Зайчиковым дурой себя чувствовала.

– Горбушкина поумней Зайчика и так не стрекочет. Одна проблема, она Горяева уложить хотела, у неё дельце не клеится, специально его на передачу позвала. Прыгала вокруг, глазки делала, а ты подошла, бедром качнула…

– Я не бедром качнула, – возмутилась Валя. – Мы с ним девять лет не виделись. Он был министром, а я в том министерстве работала.

– Ох, а я думала, ты без роду, без племени! – воскликнула Катя. – При таком папике мы под тебя передачу про здоровье слепим, а он оплатит!

– Не мой случай, – огрызнулась Валя.

– Тогда в конце третьей серии причислим тебя к лику святых. Пойми, Валентина, нормальные люди ведущими практически не становятся. Дочки, любовницы, блатные сыроежки. А твои данные закапывать жалко. У тебя серьёзка с Горяевым? – уточнила Катя.

– Да, – сказала Валя и покраснела.

– А у меня с мужиками не клеится. Плохого не хочу, а хороший меня не хочет. Подводку на позавчерашней съёмке сделала: «Мерою достоинства женщины служит мужчина, которого она любит!» Горбушкина это так выговорила, будто ей в рот кусочек говна положили.

– Классно сказано!

– Это Белинский, – усмехнулась Катя.

– А что ты думаешь о Горяеве? – решилась спросить Валя.

– Не знала, что был министром. В остальном – практически хрустальный. Насколько хрустальным может быть депутат…

В середине мая руководителя «Аум Синрикё» Сёку Асахара арестовали, обвинив в организации убийств и похищений двадцати шести человек. Услышав, что его ждёт смертная казнь, Вика дёрнула плечиком:

– Все великие чуваки так кончают. Не зря ж говорил, что он новый Христос!

Она больше не фанатела по нему, не чувствовала себя «аумсинрикёршей», а вступила в секту по имени «телевидение». И ждала съёмок передачи о бесплодии с участием Вали. Так что арест Сёки Асахары переживала только мать, волнуясь, не накажут ли после этого депутата Государственной думы Марычева, надевавшего на заседания костюм «Аум Синрикё».

У матери было два любимых депутата – Марычев и «Мавродий». Мавроди она считала умным, а Марычева – душевным. И когда «душевный Марычев» появлялся на экране телевизора, расхаживая по залу заседания в женском парике, противогазе, расшитой рубашке, телогрейке, бронежилете, арестантской рубахе, поповской рясе, бюстгальтере поверх пиджака или с накладными сиськами, мать радовалась и повторяла за кем-то, что так он привлекает внимание к народной боли.

Горяев позвонил, когда Валя устала ждать. Пациент чуть не свалился с кушетки, услышав из её сумки сотовый.

– Здравствуй, ласточка моя! Залети чайку попить, – попросил Горяев без предисловий.

– Когда?

– Через полчасика Слава заедет.

– Не могу. У меня приём.

– Сделай паузу, домчит как на ковре-самолёте. Скажи больным, что едешь к занятому идиоту, потому что ему без тебя, как без витаминов. Только паспорт захвати.

Валя велела Вике остановить тех, кого ещё можно найти по телефону, и домассировала лежащего на кушетке. А паспорт, как все понаехавшие, всегда носила с собой. Ужас был в том, что утром надела старые джинсы и простенькую кофточку.

– Прикид обсосный, – покачала головой Вика, распустила Вале волосы, намотала на шею свой модный шарф и подкрасила своей косметикой.

А Слава уже звонил на сотовый из машины, что припаркован у подъезда.

– И часто я буду объясняться перед больными об изменении ваших планов? – начала было Маргарита, заметив на Вале шарф и косметику.

– Не базар, тётя Рита, в баблосиках вы ничего не теряете, – напомнила Вика, выталкивая Валю за дверь.

Вокруг автомобиля толпились мальчишки.

– Дяденька, это правда «Мерседес»? – спросил самый смелый.

– Ну.

– А чё мигалка такая фуфловая? – надменно выступил второй.

– У президента такая же, – с каменным лицом ответил Слава, и Валя увидела в нём мальчишку, хвастающегося машинкой.

– Велел паспортные данные продиктовать, – угрюмо сказал Слава.

Валя протянула паспорт, и Слава кому-то зачитал его содержание по телефону, вмонтированному в автомобиль.

– Зачем это? – насторожилась Валя.

– Сказал, в Белый дом.

И они рванули со скоростью реактивного самолёта.

В Белый дом? У Вали перед глазами вспыхнуло, как стоит неподалёку от Белого дома в голубом платье возле возводимых баррикад с плакатом: «Лучше умереть стоя, чем жить на коленях!», а Марк целует её в щеку, подсмеиваясь: «Сегодня всё можно!»

Потом вспыхнуло, как через два года там же перевязывает раненых, а рядом суетится пьяный старичок, вместе с которым чуть не погибла от снайперского обстрела. Растерянно спросила:

– А в джинсах пустят? В наше министерство женщин в брюках не пускали.

– После девяносто первого года везде пускают, – ответил Слава и больше не проронил ни слова.

Валя очень нервничала, пока суровая охрана бокового КПП проверяла её паспортные данные и изучала содержимое сумки. Но рядом хотя бы был Слава. А внутрь первого этажа Белого дома вошла одна и перепугалась ещё больше.

Здесь было уныло: киоски, гардероб. Напоминало большую гостиницу, небрежно построенную в застой. Люди были одеты по-деловому, и Валя забилась в своих старых джинсах в уголок холла.

Горяев появился минут через десять, оживлённо разговаривая с группой невидных мужчин в тёмных костюмах, с портфелями, распухшими от бумаг. На их фоне он был такой элегантный, такой эффектный, что у Вали перехватило дыхание. Распрощавшись с мужчинами, поцеловал её в щёку, словно они сто лет вместе, и повёл коридорами к лифту.

Заботливо спросил:

– Голодная?

– Нет, – от напряжения забыла, что хочет есть.

– Экскурсию?

– А Ельцин тут сидит? – спросила она, чтоб хоть что-то спросить.

– Ельцин в Кремле.

– А тут кто?

– Раньше министры сидели, потом депутатов посадили. После 1993 года депутатов пересадили в бывший Госплан, а министров вернули сюда.

– А ты почему тут, если теперь депутат, а не министр?

– Окно между двух совещаний.

– Ничего, что я в старых джинсах? – прошептала она.

– Тебе идут джинсы, – успокоил Горяев.

Они шли по коридору, выложенному дорожкой отталкивающего красного цвета. С двух сторон были двери, двери, двери, и на стенах ни одной картинки.

– Показать, как живут вице-премьеры? – весело спросил Горяев.

Вошли в какой-то кабинет. Молодой человек вскочил из-за стола.

– Сиди, Ваня, сиди. Любимую девушку привёл на экскурсию.

Молодой человек заулыбался во весь рот. Валя не понимала, кто такой вице-премьер, но всё равно удивилась, что совсем мальчишка. А он подошёл к двери, распахнул её в небольшой зальчик для заседаний и показал:

– Вон там след от снаряда.

Валя с Горяевым зашли внутрь. В стене зальчика зияла дыра.

– Не отремонтировали? – удивилась Валя.

– Чтоб не забывалось…

– Сейчас ещё ничего. А