Не родной папа - Ольга Тимофеева

— Восемнадцать.

— Усыновить брата ей вряд ли дадут. Заработка еще нет. Вал, если отрубать гниль, то всю сразу. Ты же знаешь. Разве можно жить с гангреной? Давай, приезжай и ее привози. Придумаем, как ее уговорить. Я еще на работе, разгребаю дела прокурора. Мне кажется, ему уже на пенсию пора, ленивый стал, меня работой загружает, ужас.

— Спасибо. Мы скоро будем.

— С твоей ногой все в порядке, — говорю громче Еве, чтобы услышала, и возвращаюсь к ней, — но сейчас мы поедем в отделение. Там мой…

Осекаюсь. Дверь открыта. Девушки нет. А халат валяется на кушетке.

Твою мать.

Я знаю свое тело. Знаю каждый синяк на нем. Знаю, когда он появился. И ненавижу все это. Ненавижу эту жизнь. Ненавижу, что все так сложилось именно у меня.

Почему мои одногруппники веселятся и ходят по клубам. Влюбляются и отдыхают. У меня ничего этого нет. Мне нельзя задерживаться. Нельзя тратить деньги. Нельзя встречаться с мальчиками. Если бы не Вовка, давно бы уже сбежала. Но его жалко. Он такой удивительный и славный, что просто не заслуживает того, чтобы принимать весь гнев и злость отца на себя.

А тут у меня подвернулся случай. И не получилось! Я же все продумала. Все просчитала. Я должна была сбежать, а врач не должен был оставлять Вову одного и бежать за мной.

Ждали же Валерия около часа под клиникой. Замерзли. Но это был мой шанс.

Вот говорят, что не бывает безвыходных ситуаций. У меня бывает. Мамочка умерла. Отец даже не знаю, где. Последний раз видела его лет семь назад. Потом он исчез. Жив, мертв… Никто ничего не знает. И из всех родных только Вова. Таких родных, кто мне дорог. О ком я переживаю.

Есть родственники, но все они отвернулись, когда мама вышла замуж второй раз. Все были против брака. Я тоже. Но мама влюбилась. Казалось, что она была счастлива, и я приняла этого мужчину. Потом Вовка появился. Как-то прожили несколько лет.

Прожили… С ним было тяжело. Он мог быть добрым и веселым, шутить, покупать подарки. Но одновременно в нем жила какая-то боль или ненависть к чему-то. Я не знаю. Но в такие моменты я ненавидела его. Он кричал. Ругался. Срывался. Уходил. Бросал маму.

Она плакала. Мучилась. Страдала и, наверное, любила. Потому что давала ему раз за разом шанс и билет обратно. А я все это время, пока она страдала, наслаждалась тем, что его нет в доме. Маму было жалко, но и себя.

Единственным светлым пятном во всем этом был Вова. Удивительно, как у такого неуравновешенного человека родился такой сын. Мальчик очень рано начал говорить. Много говорить. Много вопросов задавал. Читает пока еще слабо, но буквы уже знает. И это все так в нем гармонично сочеталось, что все удивлялись.

У мамы не выдержало сердце однажды. Потому что женщина должна жить в любви и спокойствии, а не постоянных эмоциональных качелях.

Я боялась у отчима спросить, но после смерти мамы, убираясь, нашла за кроватью чужое женское белье. Полагаю, что он ей изменял, когда нас не было дома.

***

Унижение сейчас рвет меня на мелкие части, потому что приходится раздеваться перед этим мужчиной. Я слово себе дала, что больше ни один человек не дотронется до меня. Никто не увидит мое тело. Никто не разглядит меня за мешковатой одеждой.

А сейчас выбора нет. Снова попадаю в ловушку к мужчине. Вроде он помочь хочет. Хороший, внимательный. Не сложно себя переступить и раздеться перед врачом.

Сложно думать о том, о чем подумает он, когда увидит.

Ева, ты ни в чем не виновата. Ни в чем.

Уговариваю сама себя. Зубы сжимаю, чтобы не расплакаться. Воспоминания иголками колют по всем точкам. По каждому синяку. Я глаза закрываю и глубоко дышу.

Распахиваю, только когда Валерий касается моей ноги. Пальцы у него такие теплые, мягкие, аккуратные. Сердце волнуется рядом с ним.

В горле пересыхает, и я прикрываю глаза, успокаиваясь. Он не смотрит, только ощупывает ногу. И совсем не хочется, чтобы останавливался.

Это расслабляет очень. Я даже позволяю себе не думать о том, о чем думает он. Но Валерий все портит. Нет идеальных мужчин, есть момент, когда даже самый идеальный все испортит.

Врач договаривается с кем-то о том, что я должна приехать и написать чертово заявление прямо сейчас. Пока Валера говорит, быстро обуваюсь, хватаю куртку с шапкой и выбегаю в холл.

Снова хочу сбежать, но оборачиваюсь на брата и останавливаюсь. Смотрит, полусонный, мультфильм.

В горле дерет от слез. Сестра, которая бросила брата. Оставила с незнакомым дядькой. Валера ведь правильный. Он бы отдал мальчика в интернат и все.

А потом Вовчик повзрослеет и не простит, что оставила его. Мне нужно заработать денег и придумать, как забрать Вовку и стать независимой от отчима. Да и вообще от всех мужчин. Это ведь и моя квартира тоже. Мама прописала Олега, конечно, но мы с Вовой имеем такие же права.

— Вот ты где, — выдыхает Валерий. — Я подумал, что сбежала опять.

Я молчу, хотя по правде должна сказать: «Да, я хотела».

— Ну, все едем. — Валерий кивает на дверь и берет на руки уже сонного Вову.

Держит одной рукой его, прижимая к себе. Как будто он такой легкий.

А Вовка его так обнимает, как будто доверяет. Почему мама не встретила такого мужчину? Ну, вот есть же такие хорошие! В них же нельзя не влюбиться.

Мужчина мало того, что Вовку, так еще и меня за руку держит. То ли боится, что я упаду, то ли сбегу. Но от него не хочется сбегать.

Валерий аккуратно усаживает Вовку на заднее сидение и пристегивает. Выпрямляется и смотрит на меня.

— Садись к нему. Поедем.

— Куда? — Поднимаю глаза и встречаюсь с его. Как же страшно. Я знаю, что он задумал. Куда хочет меня отвезти. А как подобрать слова, чтобы услышал меня, не знаю. Не умею. — Не надо, пожалуйста. Хотя бы не сегодня.

Вижу, что недоволен, но я так устала.

Делаю шаг к нему навстречу и утыкаюсь в грудь, начиная плакать.

Мне со стороны виднее, как лучше. Понимаю, что надо делать на самом деле. Но не могу сейчас сопротивляться ее эмоциям. Самого пробирает ярость и злость. Я бы ему таких следов оставил. Даже хуже.

Она же девушка. Нежная, ранимая. Не понимаю и никогда не пойму, наверное, почему некоторые мужики такие жестокие с теми, кто слабее их.

Обнимаю одной рукой и глажу по волосам. Успокаиваю. Самому бы еще успокоиться.

— Ладно, поедем ко мне. Переночуете, потом решим, что делать. Хорошо? Только обещай без глупостей.

— Обещаю.

Помогаю сесть рядом с братом, а сам занимаю водительское место.