Не родной папа - Ольга Тимофеева

Тем более молодая. Если даже ей восемнадцать, а пацану четыре, она что в четырнадцать родила? Бред.

Водитель, что сбил ее, кричит что-то.

Держится за голову не зная, что делать. Я только за ней слежу. Чтобы не потерять из виду. ГАИ уже тут. Когда надо, ждешь их час, а тут мгновенно! Сигналят, чтобы я остановился. Только оборачиваюсь и не реагирую на них. Перепрыгиваю через ограждение. Мне надо ее догнать. Иначе фиг ее потом найдешь.

— Ева, — кричу громко, привлекая внимание. — Ева, стой. — Она оборачивается на свое имя. Хочет бежать быстрее, но не может. Хромает.

Бежит к мосту. Не знаю зачем, но автоматически все просчитываю.

Март. Вода градуса два-четыре. Холодная. Если что удумает, придется прыгнуть с ней. У нас будет минут десять, максимум пятнадцать, чтобы выбраться на берег.

На ходу расстегиваю пальто. Без него будет удобней.

Она все медленнее движется, устала, а я ускоряюсь. Пару секунд и хватаю за локоть, останавливая. Фух. Успел.

— Отпустите. — Вырывается, а я сжимаю крепче. Такая хрупкая, что надави сильнее и сломается. Срываю шарф с лица и рассматриваю. Пару синяков. На скуле уже пожелтевший. Кровоподтеки. Верхняя и нижняя губы разбиты. В глазах слезы.

— Поговорим, тогда отпущу. — Отстраняюсь, но не отпускаю. Перевожу дыхание, выпуская пар в ночь.

— Зачем вы догоняли? Я не просила!

— Думала, подбросишь чужого ребенка, а я его растить буду? Сейчас вызову полицию! Пусть разбираются, чей он!

— Нет. — Машет головой и шепчет. — Нельзя полицию. — Ногтями впивается мне в руку. — Спрячьте Вовку! Иначе он найдет! Будет хуже!

— Куда уж хуже? — ухмыляюсь. — В моей машине чужой ребенок! Его мне подкинула на улице одна ненормальная! — Срываюсь на нее.

— Мне надо исчезнуть. Мне нельзя с ним. Вы пожалеете, если не отпустите меня.

— Я пожалею? — Усмехаюсь ее наивности. — Идем, так и быть, послушаю тебя, сначала без полиции. Будешь врать, вызову полицию. — Беру за ледяную ладошку и, крепко сжав, чтобы не вырвалась, веду к машине.

Слышу сзади свисток гаишника. Да что за вечер такой! Как у водителя ни одного нарушения нет, зато сейчас влепят штраф, как пешеходу.

— Бежать надо, — тянет за руку Ева. — Или меня отпусти. — Снова дергает рукой. Безуспешно.

— Куда! — резко торможу ее и, развернувшись, веду к гаишнику. — Лицо прикрой.

— Добрый вечер. Вы пересекали проезжую часть… — Обращается к нам инспектор. Я отпускаю руку девушки и взглядом приказываю стоять на месте. Лезу в бумажник. — В неположенном месте. — Достаю купюру в пять тысяч и сую ему в нагрудный карман.

— Поссорились мы, начальник, психанула. Молодая еще. Устал капец на работе, а она в ресторан хочет, подружки у нее там, дискотеки. Давай по-тихому разойдемся. Претензий к водителю нет. Я врач, сам ее осмотрю.

Гаишник поворачивает голову в сторону, кивая девушке за моей спиной.

— Все нормально, — тихо отвечает.

Он медлит, сомневается, а я забираю Еву и иду к подземному переходу. Еще раз кидаю взгляд на беспредел, который она организовала на проезжей части.

Ее ладошка такая маленькая, ледяная. Дрожит. Сжимаю пальцы и обнимаю своей рукой. Обморожения еще мне не хватает.

— Тебе сколько лет? — Пожалуй, этот вопрос важнее всего сейчас и от этого будет зависеть, что дальше с ней делать.

— Восемнадцать. Почти девятнадцать. — Опирается на мою руку, прихрамывая.

— Отлично. Паспорт есть с собой?

— Да. — А ведь может и что-то серьёзное быть. Останавливаюсь и подхватываю ее на руки. Так мы быстрее дойдем до машины.

— Ой, — пищит тихо, оказываясь у меня на руках.

Легкая. Почти невесомая. И красивая…

— Целовала меня зачем?

Она зажмуривается и поджимает губы. Что в голове у нее? Катастрофа, а не девушка. Стесняется теперь. Целовать взрослого мужчину не стесняется, а сказать, зачем это сделала, стесняется.

— Я не знаю. Просто…

— Вовку не пугай рассказами о том, что хотела бросить. — И это звучит совсем не как просьба. — Пойдем сейчас в клинику, я тебя осмотрю.

— Я все равно сбегу. Мне надо исчезнуть. — Отпирается, не глядя в глаза. Но сейчас не вырывается.

— Могла бы и спасибо сказать.

— Спасибо скажу, когда поможете.

Усмехаюсь и опускаю ее на землю только возле машины. И то лишь, чтобы открыть дверь и выпустить мальчика.

— Неужели ты думала, что я просто так, без документов, возьму себе чужого ребенка и буду его растить дальше? — Молчит, опуская глаза. Я тоже считаю, что это глупо. — Ева-Ева… Если не хочешь разговаривать со мной, то я вызову полицию. Пусть они узнают, кто ты, сколько тебе лет, во сколько и от кого ты родила!

— Ну, не надо в полицию, пожалуйста. Не хочу я домой возвращаться. — Цепляется в мою руку и заглядывает в глаза. Как же не надо, когда на лице такое?

— Пошли со мной. Осмотрю тебя сначала.

— Без полиции?

— Пока без полиции.

Открываю дверь автомобиля и киваю мальчишке выходить.

Тот охотно вылезает, а я делаю себе замечание, что оставил ребенка одного в машине. Не так и холодно там, но все же он еще маленький. А если бы я задержался? Столько косяков за один вечер непростительно.

— Вовка тебя зовут, да?

— Угу.

— Я Валера, придержишь нам вон ту дверь, — указываю пальцем на вход в клинику.

— Да, а зачем?

— Ммм, — чтобы не думать о том, что стоит ему рассказывать, а что нет, говорю первое, что приходит в голову: — Ева споткнулась. Надо ногу ей посмотреть. А сама она ходить не может.

Я снова присаживаюсь, беру девушку на руки и несу к клинике.

— Ева, ты как невеста. На руках тебя носят. — Усмехаюсь и несу «невесту» к больнице.

— Вовчик, отстань.

— Валер, ты не удивляйся. Она постоянно такая косячная. То что-то подвернет, то упадет. Она такая. — Вводит меня в курс дела Вова.

— Вов, хватит уже.

Мальчик придерживает нам дверь, пропуская внутрь, как и обещал. В его возрасте, я думал, он будет капризничать и баловаться, но он удивляет своим отношением к просьбам.

— Добрый вечер, — слышу голос Ксении, но она тут же замолкает, замечая меня. — Валерий Андреевич?

— Да, мне надо осмотреть девушку. Напои ребенка чаем, включи мультики и глаз с него не своди.

— Хорошо. — От искусительницы не осталось и следа. Но на девушку в моих руках смотрит недовольно.