Почти как «Бьюик» - Стивен Кинг

Я рассмеялся, подумав, что мурашки побежали и по коже Ширли.Он ей, конечно, нравился, парень-то симпатичный, и мысль о том, чтобы сыгратьроль миссис Робинсон могла прийти ей в голову. Не обязательно приходила, но могла.Ее муж уже двадцать лет, как пропал из виду.

Улыбка Неда поблекла. Он посмотрел на письмо изуниверситета.

— Я знал, что ответ положительный, как только достал письмоиз почтового ящика. Каким-то образом мог это сказать. И мне снова сталонедоставать его. Совсем, как раньше.

— Я знаю, — но, разумеется, не знал. Мой отец жив и сейчас,крепкий, энергичный, любящий крепкое словцо семидесятичетырехлетний мужчина. Имоя мать в свои семьдесят особо не жалуется на здоровье.

Нед вздохнул, посмотрел на холмы.

— Он так глупо погиб. Я даже не смогу сказать своим детям,если они у меня будут, что их дедушка пал под градом пуль, преследуя грабителейбанка или террористов, пытавшихся заложить бомбу под здание окружного суда.Ничего такого не было.

— Да, — согласился я, — не было.

— Я даже не смогу сказать, что он потерял бдительность. Онпросто… мимо проезжал пьяница и он просто…

Нед наклонился вперед, словно старик, у которого скрутиложивот, и на этот раз я хотя бы положил руку ему на спину. Он очень старался нерасплакаться, я это видел. Старался показать себя мужчиной, уж не знаю, что этоозначало для восемнадцатилетнего парнишки.

— Нед. Не надо.

Он яростно замотал головой.

— Если есть Бог, тогда должна быть причина, — он смотрел вземлю. Моя рука все еще лежала у него на спине и я чувствовал, как онаподнимается и опускается, словно он только что пробежал немалую дистанцию. —Если есть Бог, должна быть какая-то логика событий. Но ее нет. Во всякомслучае, я ее не вижу.

— Если у тебя будут дети, Нед, ты сможешь сказать, что ихдедушка умер, выполняя свой долг. Потом приведи их сюда, покажи им его фамилиюна доске павших, рядом с другими.

Он вроде бы меня не слышал.

— Мне снится сон. Плохой сон, — он замолчал, словно задумалсяо том, как выразить свою мысль словами, потом продолжил. — Мне снится, что всеэто сон. Вы понимаете, о чем я?

Я кивнул.

— Я просыпаюсь в слезах, оглядываю комнату. Она залитасолнечным светом. Поют птицы. Утро. Снизу доносится запах кофе, и я думаю: «Онв порядке. Слава тебе, Господи, мой отец жив и здоров». Я не слышу его голоса,просто знаю. И думаю, что за глупая идея, конечно же, он не мог идти вдольтрейлера, чтобы сказать водителю, что у того с одного из задних колес сорвалопротектор, и попасть под автомобиль, за рулем которого сидел пьяница. Такуюглупость можно увидеть только в глупом сне, где все может показаться такимреальным… и я начинаю перекидывать ноги через край кровати… иногда я вижу, какмои лодыжки попадают в полосу солнечного света… даже чувствую его тепло… апотом просыпаюсь, еще ночь, я укрыт одеялом, но мне очень холодно, я простодрожу от холода и знаю, что моя мечта всего лишь сон.

— Это ужасно, — ответил я, вспомнив, что в детстве мнеснился точно такой же сон. Только про мою собаку. Собрался уже сказать ему, нопередумал. Горе, оно всегда горе, но собака — не отец.

— Все было бы не так плохо, если б я видел этот сон каждуюночь. Тогда, думаю, я бы понял, даже во сне, что не пахнет никаким кофе и доутра еще далеко. Но каждую ночь он не приходит… не приходит… а когда я еговижу, он опять обманывает меня. Я такой радостный, такой счастливый, думаю отом, что чем-нибудь порадую его, скажем куплю на день рождения армейский нож,который ему так нравился… и просыпаюсь. Вновь чувствую себя обманутым, — может,мысли о дне рождения отца, который в этом году не праздновали, вызвали новыйпоток слез. — Это так ужасно, быть обманутым. Совсем как в тот день, когдамистер Джонс вызвал меня с урока всемирной истории, чтобы сказать о том, чтослучилось, только хуже. Потому что я один, когда просыпаюсь в темноте. МистерГренвиль, он наш школьный психолог, говорит, что время лечит раны, но прошелпочти год, а я все вижу этот сон.

Я кивнул. Помнил Десять Фунтов, застреленного охотникомкак-то в ноябре, уже остывшем в луже собственной крови, под белым небом, когдая его нашел. Белое небо обещало снежную зиму. В моем сне я всегда находилдругую собаку, не Десять Фунтов, и всякий раз испытывал безмерное облегчение.До того момента, как просыпался. Подумав о Десяти Фунтах, я вспомнил нашегопса-талисмана давних времен. Его назвали Мистер Диллон, в честь шерифа изтелесериала, сыгранного Джеймсом Арнессом. Хороший был пес.

— Мне знакомо это чувство, Нед.

— Правда? — он с надеждой посмотрел на меня.

— Да. И со временем оно уходит. Поверь мне, уходит. Но онбыл твоим отцом, не одноклассником или соседом. Возможно, этот сон будет тебеснится и следующий год. Возможно, и десять лет ты будешь пусть реже, но видетьего.

— Это кошмар.

— Нет, — я покачал головой. — Это память.

— Если бы была причина, — он впился в меня взглядом. —Чертова причина. Вы понимаете?

— Конечно.

— Думаете, что она есть?

Я уже хотел сказать ему, что ничего не знаю насчет причин,только насчет цепочек событий… как они формируются, звено за звеном, из ничего,как вплетаются в уже существующий мир. Иногда можно ухватиться за такую вотцепь и, воспользовавшись ею, вытянуть себя из темноты. Но по большей части вних запутываются. Если просто запутываются, считай, что повезло. Если же цепистановятся удавками — не повезло.

И тут я заметил, что вновь смотрю через автостоянку на гаражБ. Смотрел и думал, если с умом воспользоваться тем, что стоит под его крышей,Нед Уилкокс, возможно, привыкнет жить без отца. Люди привыкают практически ковсему. Полагаю, это главный закон нашей жизни. И, конечно же, главный кошмар.

— Сэнди? О чем вы думаете?

— Я думаю, ты обратился не по адресу. Я многое знаю насчетработы, надежды. Как отправить какого-нибудь психа на встречу с ЗПД.

Он улыбнулся. В патрульном взводе Д о ЗПД все говорили оченьсерьезно, словно речь шла об одном из подразделений сил охраны правопорядка. Насамом деле эта аббревиатура расшифровывалась как «золотые пенсионные денечки».Я думаю, ЗПД ввел в наш лексикон Хадди Ройер.

— Я также знаю, как сохранять вещественные доказательства,чтобы ни один шустрый адвокат не вышиб из-под тебя стул во время судебногопроцесса, выставив на посмешище. А в остальном я обычный, мало что понимающий вэтой жизни американский мужчина.