Проводник - Сергей Самойленко

Мне стало не по себе, усталость отошла на второй план. Я медленно пошла по направлению к плачущей фигуре. Кто это может быть? Медсестра? Но они сейчас все помогают раненым там, снаружи. К тому же сестры носят белое, а силуэт явно был одет во что-то темное. Чья-то мать или жена пробралась тайком в неурочное время?..

Я подошла совсем близко. Она всё плакала и причитала. И вдруг меня до костей пробрало леденящим холодом. Им веяло от женщины. Распущенные длинные темные волосы, темная потрепанная одежда — она была будто из другого времени.

Наверное, мне стоило позвать на помощь, но я этого не сделала. Вместо этого я положила руку на плечо женщины и тут же отдернула ее. В лицо мне ударила волна запаха, такого отвратительного и такого знакомого. Запаха мертвой плоти.

Будучи комсомолкой, я не верила ни во что сверхъестественное. Но в тот момент мне захотелось перекреститься — хотя я никогда раньше этого не делала. Получилось инстинктивно: перекрестилась, поклонилась и вдруг заметила, что тело женщины парит в воздухе. Ужас и паника охватили моё сознание. Плач прекратился, и я почувствовала на себе ее взгляд. Хотелось закричать и убежать, но ноги не слушались.

Я очнулась от резкого запаха нашатыря. Будто сквозь пелену я увидела женский силуэт. Крик уже готов был вырваться из моей груди, но тут я услышала знакомый голос одной из медсестёр:

— Бедная, совсем уже замучилась на этой работе…

Медсестра Нина, молодая светловолосая красавица, озабоченно склонилась надо мной. Вокруг неё собрались раненые солдаты.

— Что произошло? — еще не вполне придя в себя, спросила я.

— Мы нашли тебя вон там, без сознания, — сказал один из солдат, кивнув в сторону кровати, возле которой я видела странную женщину. — Ты пыталась помочь умирающему, но…

— А что стало с этим бойцом?

— Умер, — тихо ответила Нина.

— Может быть, вы что-нибудь необычное видели этой ночью? — неуверенно спросила я.

— Чего тут необычного… — вздохнул один из красноармейцев. — Был солдат, да и помер.

Бои поутихли. С каждым днём раненых становилось всё меньше. Но я ещё долго не могла забыть той ночи и часто просыпалась в холодном поту. Даже когда война закончилась, и я вышла замуж, мне часто снился и даже мерещился тот странный женский силуэт. Так продолжалось несколько лет, а потом я убедила себя, что всё это было плодом моего воображения, играми переутомленного до крайности мозга. Пока не настал день, который убедил меня в обратном.

В тот вечер мы с мужем отдыхали в небольшом домике своих друзей — очень милой немолодой пары. Детей у Дмитрия Николаевича и Валентины Ивановны не было и ко мне они относились, как к дочери. Мы познакомились сразу после войны, когда я снимала у них комнату. А соседнюю комнату снимал мой муж, так мы и познакомились. Совместные прогулки, признание, помолвка, свадьба… Хозяева искренне радовались за нас, и потом, когда мы съехали, часто приглашали к себе. Мои близкие погибли во время войны, муж вырос в детдоме, поэтому мы искренне приняли этих людей, как своих родителей.

Мы сидели и пили чай, как вдруг все услышали сильный кашель в соседней комнате.

— Не беспокойтесь, это мой отец, — сказал Дмитрий Николаевич. — Он очень болен, мы часто приезжаем в этот дом, чтобы навестить его. Извините, что не рассказывали вам раньше.

— Его папа немного не в себе, серьёзная контузия, — добавила Валентина Ивановна. — Он тихий и мирный, никогда не выходит из своей комнаты. Кому еще чаю?

Потом мы все вышли на улицу и разожгли костёр. Дом находился в очень красивом месте недалеко от реки. Я стояла возле самого края берега и смотрела на воду. Мой муж играл на гитаре. Пожилая пара сидела, обнявшись, — это выглядело очень мило. Казалось, всё будет хорошо — вот оно, счастье! Рядом настоящие друзья, любимый муж…

— Я принесу тебе покрывало, а то ты совсем замерзла, — сказала Валентина Ивановна, поднимаясь.

— Да не стоит, мне тепло! — вежливо отказалась я, хотя и вправду было холодно.

— Вот простынешь, что я тогда с тобой делать буду!

— Давайте я сама принесу, — мне не хотелось лишний раз беспокоить пожилого человека.

— Но вы же наши гости… — начала было Валентина Ивановна, однако я уже шагала по направлению к дому.

— Вот настырная! — улыбнулась женщина.

Мурлыкая под нос какую-то незатейливую песенку, я зажгла керосинку.

В следующий миг я похолодела. За дверью комнаты отца хозяина я услышала тихий женский плач и бормотание. Меня охватил ужас, как тогда, несколько лет назад. Сразу вспомнилась та черная женщина. Замерев, я стояла около двери и слушала плач. Сомнений не было, это те самые звуки. Несмотря на ужас, охвативший меня, я поняла, что не смогу нормально жить, если не узнаю, что это. Выставив вперед керосинку, я решительно шагнула за порог, в темноту комнаты.

4

— Ну, что дальше, почему ты остановился? — спросила Ира.

— Наверное, ему очень страшно читать! — съехидничал Виктор.

Я повертел вырезку в руках.

— А дальше всё, ребята, конец истории.

— Как это — конец истории?! — искренне возмутился Алфавит и выхватил кусок газеты у меня из рук. — Это нелогично! Рассказ, а уж тем более статья в газете не должна так заканчиваться!

— Не должна, — согласился я. Все стояли в недоумении и не знали, что сказать. Было видно, что каждый хотел узнать окончание. Я взглянул на Иру. Она мрачно сдвинула белесые брови. Казалось, девушка слегка напугана, но, зная Ирку, я был уверен — ей было любопытно еще больше, чем остальным.

— Вот что я думаю, — громко прервал неловкое молчание Алфавит, разглядывая статью. — Тут определённо должно быть продолжение, вот смотрите…

Он повернул газетный листок так, чтобы его было видно всем.

— Последнее предложение в самом низу страницы, никакой подписи нет. Это значит, на соседней странице должно быть продолжение!

— Ну да, звучит вполне логично, — согласился Виктор, копошась в своем портфеле в поисках очередной заветной шоколадки.

— А может, это просто кусок какого-то художественного произведения? — Ирино предположение выглядело весьма правдоподобно. — Издание решило напечатать чей-то рассказ, и чтобы люди покупали следующий выпуск, закончили его на самом интересном месте. Обычная практика. Вы же не подумали, что это правдивая история? И по стилю больше на рассказ похоже, вы же будущие журналисты, ребята!

— Ну да, мы к этому отнеслись слишком серьёзно, — я улыбнулся. Конечно, Ирка права, и как это сразу не пришло нам в голову!

— И картинка к истории — обычная иллюстрация! — с этими словами Алфавит перевернул листок, и мы снова увидели леденящее душу лицо со страшными глазами.

— Фу, противно и страшно! — Ира демонстративно отвела взгляд.