Скиф - Валерий Красников

– Не грусти, Фароат, – шептал на ухо юноше Афросиб, – Хазия не только отменный воин, он – вождь. Ему решать, что и когда делать.

Отряд Хазии ушел от реки в степь. Где-то там лежал натоптанный шлях к Гелону, а пока возки, по самые дуги скрытые ковалем и степными травами, медленно плыли по изнывающему от зноя, бескрайнему степному простору.

Афросиб задремал, а Фароат, прислушиваясь к шороху трав под колесами возка и далеким, неясным крикам сородичей, звучавшим, казалось, отовсюду, сонно зевал.

Когда всадники спешились, возничие направили повозки к воинам. Фароат толкнул в бок дремавшего Афросиба. Тот, открыв глаза, посмотрел на уходящее за горизонт солнце и направил возок к месту привала.

Воины Хазии – коренастые, загорелые, одетые в шаровары из кожи, обутые в мягкие чувяки, распрягали коней и заводили их в средину лагеря, вокруг выстраивали возки.

Когда на небе замерцали первые звезды, огромным красно-оранжевым кругом поднялась над горизонтом луна, в лагере запылали костры. В бронзовых котлах варилось мясо. Дым от костров облаками стелился над степью, смешиваясь с мглистым туманом.

Наевшись, воины стали собираться у костра вождя, принося с собой ветки, собранные на обильных зарослями ив берегах реки.

– Пойдем, Фароат, – вытирая жирные руки о ляжки, сказал Афросиб.

Юноша оторвался от созерцания догорающих угольков и с удивлением спросил:

– Куда?

Афросиб рассмеялся.

– Неужто тебе не хочется послушать истории о славных подвигах?

Фароат понял, что Афросиб зовет его к большому костру вождя, где уже собрались почти все охотники. Его глаза засияли, гладкие, пока еще безволосые щеки зарделись. Фароат сделал несколько быстрых шагов к пылающему неподалеку огню, но Афросиб остановил его.

– Не так быстро, малыш. Сними с возка пару сучьев. Разговор будет долгим, полночь еще не скоро.

В кругу воинов появился мех с вином, что не осталось незамеченным Афросибом. Пока Фароат возился у возка, отвязывая двухметровую жердину, учитель присоединился к веселой компании.

Наконец Фароату удалось вынуть из петель самую верхнюю палку. Он проверил другие петли, прочно держащие деревянные сучья на дугах возка, и, удовлетворенный осмотром, спрыгнул на землю. Мимо как раз проходил Сохаб. Его приняли в род Хазии прошлым летом. Он тащил на плече кривую ветку дуба и таращился на пирующую компанию. Поднимая с земли жердину, Фароат стукнул ее концом о возок. Сохаб тут же отбросил свою ношу и, резво отпрыгнув в сторону, выхватил из ножен акинак.

– Это я, Фароат, – поспешил отозваться юноша.

– А-а, – разочарованно произнес Сохаб и убрал оружие.

– Ты зачем кинжал доставал? – спросил Фароат и улыбнулся.

– Прошлым летом ушли к богам Мегабаз и Аранх. Мне пока рано идти за ними. Лучше посмеемся сейчас над тем, как ты меня напугал, чем остаться в степи с перерезанным горлом.

Сохаб поднял брошенную ветку и направился к пирующим у костра воинам. Фароат поспешил за ним. Юноши, положив свою поклажу на внушительную гору сучьев, навалом лежащих у костра, скромно стали за спинами воинов. Как ни прислушивался Фароат к их разговорам, но ничего толком разобрать не смог. Сохаб толкнул его плечом и вложил в руки полупустой мех. Молодой охотник крепко приложился губами к горлышку. Кислое вино потекло по подбородку и шее, а Фароат все пил.

– Хватит! – услышал он и почувствовал, что кто-то пытается забрать у него вино. То был Афросиб. Учитель смотрел с укором и грустью в желтых глазах. – Зачем пьешь? Одних разговоров об охоте будет мало. Надобно еще умение свое показать. Не пей больше! – сказал старик и ушел к воинам, лежащим на шкурах у костра.

Фароат не расстроился. Напротив, от выпитого вина приятно зашумело в голове, поднялось настроение. Он даже сумел разобрать, о чем говорят Ароба и Сивахш. Они говорили о броне эллинской и сармийской.

– Я куплю в Гелоне панцирь, – сказал Ароба и зазвенел кожаным мешочком под носом у Сивахша.

– На что он тебе? Неужто станешь воевать пешим?

– Не стану. А вдруг придется? От копья убережет и стрелы.

– Сармийский меч расколет его как орех, – возразил Сивахш. – Вот если бы добыть броню сармия…

– Где они сейчас, сармии? – ответил Ароба, то ли сожалея о том, что нет их рядом, чтобы тут же добыть железный доспех, то ли намекая Сивахшу, что раз сармиев нет, то и некому будет портить эллинский панцирь.

– Все равно зря ты собрался купить его. Наша сила в коне и луке.

– Оно-то так, – Ароба снял тиару и запустил пятерню в густую гриву русых волос. – Только не было тебя, когда эллины прижали нас. Я не мог ускакать в степь и стоял перед стеной их щитов и смотрел на длинные копья. Мне было страшно. Я стрелял, но они так ловко прикрывали себя, что из двух десятков стрел лишь одна угодила в ногу греку. Тогда всех нас спас Хазия. Он собрал вокруг себя воинов, тех, кто не оставил копья в повозках, и пробился с ними через несокрушимую стену щитов. Мы бросились за ним и вырвались из ловушки. А прошлым летом?… Вспомни, сколько их было? И скольких мы убили? Все-таки броня – это сила!

– Не броня! – настаивал на своем Сивахш. – Год назад нам показалось, что эллинов мало, и мы ввязались в бой по их правилам. Я лично заколол одного своим акинаком. Вот и потеряли воинов, будто с сармиями или кочевниками-меланхленами воевали. Помнить всегда нужно о силе нашей, о коне и горите на плече.

– Не у каждого сармия есть меч, – не унимался Ароба, – а стреляют они хуже наших воинов.

– Да и броня не у каждого есть, – соглашаясь с Ароба, добавил Сивахш.

– Вот стрельнуть бы их ардара[13]. У него и конь знатный, и меч, и броня, – размечтался Ароба.

Сивахш рассмеялся:

– Так где они сейчас, сармии?!

– Да, – закивал Ароба. – Что делать нам у Понта, если сила наша в коне и луке? Куплю в Гелоне панцирь.

Фароат внимательно слушал разговор воинов. Слушал бы еще, но Хазия, поднявшись с ложа, встал между костром и воинами. Разговоры утихли.

– Славная охота! – прокричал он.

– Славная! – ответили воины. – Здравствуй, Хазия!

Вождь поднял руку, и снова у костра воцарилась тишина.

– Фароат! – густой, наполненный силой голос вождя разнесся по степи.

Юноша, услышав из уст Хазии свое имя, растерялся и, не зная, что делать, оставался на месте, безмолвствуя. Сохаб подтолкнул товарища в спину, и юноша медленно побрел к Хазии. Оказавшись рядом с вождем, он, все больше смущаясь, подтянул штаны. Хазия, положив тяжелую руку на плечо молодому охотнику, развернул его лицом к воинам и спросил:

– А как этот охотник?!