Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Скиф - Валерий Красников

Скиф - Валерий Красников

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 56
Перейти на страницу:

– Всегда знала, что ты самый лучший из мужчин в Ильмеке!

Хотел спросить, почему только из мужчин Ильмека? Но решил, что на сегодня вопросов хватит. Тем более что Алиша сунула мне в руки лепешку и кусок сухого сыра. Рот сразу же наполнился слюной, и грязные руки не стали еде помехой.

Перекусив, я сунул подгнившие стволы в костерок, и мы улеглись на пахнущую свежими листиками подстилку. Алиша, устроив головку на моем плече, тут же уснула, а я, вдыхая терпкий запах ее волос, думал, что не будь я сейчас грязен и вонюч, показал бы ей, какой я на самом деле мужчина! Созерцая подмигивающие сквозь высокие кроны звезды, я не заметил, как погрузился в глубокий, без сновидений сон.

Глава 5

Проснулся я затемно. Лес еще дремал в тишине, подлесок купался в безмолвном тумане, лишь изредка всхрапывали кони. Угли в яме еще играли огненными сполохами. Дрожа от утреннего холода, погрел над кострищем грязные руки, неухоженные, с длинными пальцами и обгрызенными ногтями на них, и отправился за неподвижный дубок. Когда вернулся, Алиши на месте нашей ночевки не приметил, но и не встревожился: знал, что обычно все люди по утрам делают…

Хрустнула ветка, резкий звук отозвался во мне волною страха, заставил схватиться за меч. Из тумана выплыла Алиша. Увидев меня с мечом в руке, рассмеялась:

– Ай да Фароат! – остановилась, закрыла в задумчивости глаза и, видимо придя к какому-то решению, кивнула. – Это хорошо. Воин всегда должен быть готов сражаться!

«Будь готов! Всегда готов!» – вспомнил девиз из своего пионерского детства. Злость на самоволие моего нового тела еще бушевала в груди. Нас учили абсолютному эмоциональному контролю. Рефлексы, конечно, нарабатывались, но и включались они по команде, когда приходил подходящий для действия момент. С другой стороны, навык верховой езды у щенка оказался полезным. Может, не стоит так себя корить?…

Пока я размышлял, Алиша не сдвинулась с места. Девушка пристально смотрела на меня, и все, что она думала, было написано на ее лице. Глаза метали молнии, пухлые губки сжались в тонкую полоску, ее пальцы теребили кончик толстой косы. Наверное, мое недовольство как-то проявилось, мимически выразилось, и подруга решила, что сержусь от ее слов. Я улыбнулся, посмотрел на нее ласково и, как сумел, проворковал:

– Какая же ты красивая!

Вложил меч в ножны и, как, наверное, делал Фароат, опустил робко, будто в смущении глаза. Подействовало!

– Правда? – расцвела улыбкой Алиша.

– Больше, чем правда! Когда смотрю на тебя, дышать не могу, – самозабвенно стал врать или почти, наслаждаясь эффектом от произнесенных слов. Лицо ее залила краска смущения. Мне вспомнились слова преподавателя актерского мастерства для разведчиков: «Способность краснеть – мечта любого актера. Актеры могут вызвать любые эмоции, но вот искусственно покраснеть не может никто. Можно, конечно, надуться, сыграть гневливость, исполнить ужас мимикой лица, вибрацией голоса, дрожанием рук и, таким образом, вызвать покраснение лица, но в этом будет одна на игранность и неестественность. Покраснение – это неуправляемая энергия, это свидетельство чистоты, или она есть, или ее нет».

– Какой ты… – прошептала в ответ. – Хочешь вина?

Хоть пить с утра для меня в прошлой жизни было неприемлемым, но тут я решил согласиться, чтобы как-то снять возникшее между нами напряжение. Кивнул и выговорил:

– Давай!

– А ты уже пробовал? – поинтересовалась Алиша так, будто удивлена моим мгновенным согласием.

Память Фароата услужливо подкинула воспоминание из недавних событий жизни юноши. Врать не пришлось, хотя в прошлой жизни выпивал, и не раз.

– Меня ведь уже приняли в балу…

Бросив заинтересованный взгляд, она направилась к своему мешку. Достав оттуда кожаный бурдюк литра на два, вытащила зубами пробку и протянула его мне.

– Расскажешь, как это было?

Прислушался к себе и тут же понял, что Фароат уже давно, будь такая возможность, рассказал бы ей все.

– Потом, – буркнул в ответ, сокрушаясь, что воскрес в таком ничтожестве, и сделал большой глоток…

Пойло! Кислятина, воняющая чем-то пока для меня неопределимым. Стараясь держать лицо непроницаемым, вернул девушке бурдюк.

– Это хорошо, что ты не пьешь, как твой отец или мой…

Взгляд ее погрустнел. Наверное, вспомнила о своем отце. Так жив он! Артаз на хорошем счету в бале Хазии…

Мне не хотелось говорить о «своем» родителе. Знал, что Фароат был привязан к отцу, чувствовал это. Едва Алиша напомнила о нем, как на глаза навернулись слезы, и я едва справился с тяжелыми эмоциями, нежданно сдавившими грудь. Стараясь придать голосу беспечность, бросил:

– Нужно лошадей напоить и определиться, что делать будем потом.

Девушка промолчала в ответ, завозилась со своим мешком. А молчание понимают как знак согласия. Я, повесив на плечо горит и суму, надел шлем, подошел к коню и снял с него путы. Вставил в рот жеребца трензель и, держась за повод, ждал, пока Алиша распутает своего красавца. «Выбрала же себе коня! Не хуже чем у Хазии!»

Вот сейчас чьи это мысли были? Стоит мне на мгновение ослабить внимание, как тут же становлюсь Фароатом! Где был он, когда копье и щит оставил у поверженных врагов?! Знал же, паршивец, как высоко ценится оружие! Эх… Наверняка кто-то прибрал бесхозное сокровище…

Небо уже играло яркими красками, восходящее солнце искрилось в выпавшей росе, щебетали ранние пташки. Мы рысили, петляя между деревьями, двигаясь к водоносной балке. Что знал я о жизни людей в этом новом, другом, необычном мире? Наверное, то, о чем был осведомлен Фароат. А как мне видится, парень нюхал в своей жизни немного. Для него самого познание жизни только началось! Великая Скифия, сколоты, меланхлены, будины, эллины, припонтийские полисы, Гелон – для меня все это ровным счетом ничего не значило. Вспоминались только строки из прошлой жизни:

Да, скифы мы! Да – азиаты мы,
С раскосыми и жадными очами!

Фантазер тот поэт. Глаза у Алиши красивые, как у писаных русских красавиц. И если сам я теперь смугл от загара, то ее щеки оставались белыми и румяными, а на носике, ближе к переносице, даже веснушки выскочили… Мелковат местный народец, правда. Зато сам я высок по местным меркам. Мать Фароата Лабри будто воительницей была из какого-то сармийского рода. И стать свою парень унаследовал не от отца, скорее от матери.

Что делать мне теперь? Всегда, сколько помню себя, любил учиться. Деревенская школа, в которой получил свои первые знания, сгорела в сорок втором году. А немец, ставший на постой в нашем доме, не хотел, чтобы обращались к нему «герр лейтенант». Требовал называния по имени и отчеству – Фридрихом Адольфовичем. О себе он ничего никогда не рассказывал, но сам я решил, что работал он до войны учителем. Понравился я ему, он сам говорил это не раз, способным меня считал и учил немецкому языку, физике и математике. Если с последними дисциплинами я был не дружен, то язык схватывал на лету. К сорок третьему, когда попал в партизанский отряд, уже свободно шпрехал, и только поэтому, на зависть взрослым ребятам, стал отрядным разведчиком. Не сам, конечно, в рейды ходил, но повоевать успел и даже медаль «За отвагу» заслужил. А когда война закончилась, определили меня как сироту и сына полка в разведшколу. Служить Родине я хотел и всю свою жизнь этому учился. Тут нет страны, и служить некому. Силаку-барину или какому-нибудь другому буржую?! Нет, буржуи тут пока не развелись, а вот феодалов сколько угодно…

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 56
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?