Час презрения - Анджей Сапковский

– То же ему и командир сказал, только малость погрубше.А ведьмак на то: мол, столько это стоит и что ему-де все едино, пусть чудовищесидит на дороге хоть до Судного дня. Командир в ответ, что столько не заплатит,лучше погодит, пока чудо само улетит. Ведьмак ему: мол, не улетит, потому каконо голодное и злое. А ежели улетит, то тут же обратно возвернется, потому какэто его охотничья тера… терера… тория.

– А ты, сопляк, не балаболь! – разозлилсястаричок, без видимого результата пытаясь высморкаться в пальцы, в которыходновременно держал вожжи. – Говори, как оно было…

– А я чего? Ведьмак говорит: не улетит чудовище, абудет всю ночь убитого лыцаря глодать поманеньку, потому как лыцарь в железе,трудно его выковыривать изнутря-то. Тут подошли купцы и ну ведьмака уламывать:и так, и этак, мол, скинутся и сто крон ему дадут. А ведьмак в ответ, чтобестия-де зовется мантихор и сильно опасна, а свои сто крон купцы могутзапихать себе в задницу, он шею подставлять задарма не намерен. Ну тут командиррассерчал и говорит: мол, такова, значит, собачья и ведьмачья доля – шеюподставлять, а задница не для крон сделана, а к сранью приспособлена. А купцы,видать, боялися, что ведьмак тоже разозлится и уйдет, потому как согласились насто пятьдесят. Ну ведьмак меч достал и отправился по тракту к тому месту, гдечуда сидела. А командир, видать, со зла, шагнул след за ним, на землю сплюнул иговорит, что таких выродков адовых незнамо почему земля носит. Один купец емуна то, что коли б войско заместо того, чтоб по лесам за эльфами гоняться,страховидлов с дорог выгоняло, то и ведьмаки не нужны были бы, и что…

– Заткнись, – прервал старичок, – и давайвыкладывай, что видал.

– Я, – похвалился парень, – ведьмакову кобылустерег, каштанку со стрелкой белой.

– Хрен с ней, с кобылой! А как ведьмак чудишше забивал,видел?

– Эээ, – затянул парень. – Не видел… Меняназад прогнали. Все в голос орали и коней пугали, тогда…

– Я сказал, – презрительно сплюнул дедок, –ни фига ты не видел, сопляк.

– Ведьмака видел, когда он вернулся, –захорохорился паренек. – А командир, который на все смотрел, сбледнул слица и тихо проговорил солдатам, что энто не иначе как чары магические либоэльфьи фокусы и что обнаковенный человек так быстро мечом махать не сумеет… Аведьмак взял у купцов деньги, уселся на кобылу и уехал.

– М-да, – протянул Аплегатт. – Куда поехал?По тракту к Каррерасу? Если да, то, может, догоню. Хоть гляну на него…

– Неа, – сказал паренек. – Он с развилка всторону Дорьяна двинул. Спешил сильно.

* * *

Ведьмаку редко что-нибудь снилось, да и те редкие сны он,проснувшись, не помнил. Даже кошмары – а обычно это кошмары и были.

На сей раз тоже был кошмар, но на сей раз ведьмак запомнилпо крайней мере фрагмент. Из клубка каких-то неясных, но беспокоящих фигур,странных, зловещих сцен и непонятных, но навевающих ужас слов и звуковнеожиданно вылущился четкий и чистый образ Цири. Не такой, какой он помнил поКаэр Морхену. Ее пепельные, развевающиеся в галопе волосы были длиннее – такие,как тогда, при первой встрече в Брокилоне. Когда она – во сне – проносиласьмимо, он хотел крикнуть, но не мог издать ни звука. Хотел броситься за ней, ноему чудилось, будто он по пояс увяз в густеющей смоле. А Цири, казалось, невидит его, уносится дальше, в ночь, скрывается между покореженными ольхами ивербами, а деревья словно живые размахивают ветвями. И тут он увидел, что еепреследуют, что вслед за нею мчится вороной конь, а на нем – всадник в черныхдоспехах и шлеме, украшенном крыльями хищной птицы.

Геральт не мог ни пошевелиться, ни крикнуть. Мог толькосмотреть, как крылатый рыцарь догоняет Цири, хватает за волосы, стаскивает сседла и мчится дальше, волоча ее за собой. Он мог только смотреть, как лицоЦири синеет от боли, а изо рта ее вырывается беззвучный крик.Проснуться! – приказал он себе, не в силах выносить кошмар. Проснуться!Проснуться немедленно!

Он проснулся.

Долго лежал неподвижно, заново переживая сон. Вытянул из-подподушки мешочек, быстро пересчитал десятикроновки. Сто пятьдесят за вчерашнегомантихора. Пятьдесят за мгляка, которого убил по просьбе войта из деревушки подКаррерасом. И пятьдесят за оборотня, которого ему указали поселенцы изБурдорфа.

Пятьдесят за оборотня – работа была легкой. Оборотень незащищался. Загнанный в пещеру, из которой не было выхода, он упал на колени имолча ожидал удара мечом. Ведьмаку было его жаль.

Но ему нужны были деньги.

Не прошло и часа, как он уже ехал по улицам города Дорьяна впоисках знакомого переулка и знакомой вывески.

Вывеска гласила: «Кодрингер и Фэнн. Консультации июридические услуги». Однако Геральт прекрасно знал, что занятия Кодрингера иФэнна имели в принципе очень мало общего с законом, у самих же партнеров быламасса причин избегать любого контакта как с законом, так и с егопредставителями. Не менее серьезно ведьмак сомневался и в том, что кто-либо изклиентов, посещавших контору, вообще знал, что означает слово «консультации».

На нижний этаж с улицы входа не было – были только солиднозапертые ворота, вероятно, ведущие в сарай с телегами или в конюшню. Чтобыдобраться до дверей, требовалось обойти дом сзади, войти на грязный, полный кури уток двор, оттуда подняться по лесенке, а затем пройти по узкой галерейке ктемному коридору. Только тогда посетитель оказывался перед крепкими, окованнымижелезом дверями красного дерева, украшенными большой латунной колотушкой вформе львиной головы.

Геральт постучал и сразу же отступил. Он знал, чтовмонтированный в двери механизм может выстрелить через скрытые в оковкеотверстия двадцатидюймовыми железными стрелами. Теоретически стрелы вылетали издверей только в том случае, когда кто-либо пытался алхимичить с замком или жекогда Кодрингер либо Фэнн нажимали на спусковое устройство, но Геральт уже нераз убеждался, что безотказных механизмов не существует и порой они действуютдаже тогда, когда действовать, казалось бы, не должны. И наоборот.

Видимо, в дверях было какое-то – скорее всего чародейское –приспособление, опознающее гостей. После того как посетитель ударял колотушкой,никто изнутри никогда ни о чем не спрашивал и не требовал, чтобы ему отвечали.Двери отворялись, и в них появлялся Кодрингер, и никогда – Фэнн.

– Привет, – сказал Кодрингер. – Входи.Незачем так прижиматься к стенке: я размонтировал защиту. Несколько дней назадс ней что-то приключилось, она ни с того ни с сего заработала и продырявиластарьевщика. Входи смело. У тебя дело ко мне?