Человек за шкафом - Олег Рой

– Ну, вы меня совсем заинтриговали, Тамара Яковлевна! Вот что, у меня есть к вам предложение. Начните свою историю с самого начала. С хороших людей, о которых приятно вспомнить. А дальше уж будет видно. Договорились?

– Ну, хорошо, – согласилась наконец консьержка. – Расскажу с самого начала. Только что же вы – стоя слушать будете? В ногах правды нет. Заходите уж ко мне сюда в каморку, присядьте, чайку с вами попьем…

– Тогда я вернусь буквально через минутку, – заверил Меркулов.

Он сходил в ближайший магазин – супермаркет под Манежной площадью, – купил к чаю коробку конфет и маленький торт, а по дороге еще раз позвонил помощнику и узнал, что машина будет только часа через полтора, а то и два, не раньше. Что ж, Вилена это вполне устраивало. Он вернулся к Тамаре Яковлевне, та поахала над гостинцами, потом усадила гостя рядом с собой за стол, налила ему крепкого вкусного чая и приступила, наконец, к неспешному повествованию. Консьержка рассказывала историю, очевидно, услышанную с чужих слов, а богатое воображение Меркулова тут же раскрашивало ее, дополняло образами, картинками, деталями и даже речью, даже мыслями персонажей.

Шло лето 1946 года, года после Великой Победы. Постепенно возвращались с войны ее герои – мужчины и женщины, солдаты и офицеры, инвалиды и те, кому повезло уцелеть, сохранить руки, ноги и здоровье… Но не покой. Никто из них не забудет тех страшных дней, теперь всю оставшуюся жизнь им будет сниться то, что наяву хотелось поскорее забыть…

Но это будет потом. А пока на усталых, измученных, изможденных лицах все равно светилась радость. Самое главное позади – врага одолели, войну пережили. Остальное уже не столь важно. А что трудно, так к трудностям не привыкать, не с таким справлялись. Пусть кругом голод и разруха – не беда. Налаживать мирную жизнь – это не работа, это счастье.

Так в ту пору думали все, так думал и Степан Назаров, сибиряк, боевой генерал, прошедший за четыре года от Омска, который покинул капитаном, до самого Берлина. После войны он не вернулся в родные края, а был направлен приказом партии в столицу. Должность ему дали столь же высокую, сколь и ответственную – Степану Егоровичу предстояло работать в правительстве. Война унесла много жизней, разрушила города и села, и в правительстве теперь необходимы были деловые, хваткие, энергичные люди – бывшие фронтовики. Сам товарищ Сталин ратовал за то, чтобы военные сменили полевую форму на деловые костюмы и отправились восстанавливать загубленные и уничтоженные немцами предприятия.

Приехав в Москву, Назаров буквально на второй же день получил квартиру. Да какую! Шикарные шестикомнатные (это еще не считая комнаты за кухней для прислуги) хоромы в новом, построенном незадолго до войны, доме на улице Горького, в нескольких минутах ходьбы от Красной площади. В такой огромной квартире – и только вдвоем, с женой, верной фронтовой подругой Татьяной.

Для нее новоселье стало настоящим потрясением. До этого Таня всего раз побывала в Москве, и то проездом, ничего толком и повидать не успела, кроме Мавзолея, Большого театра и ВСХВ – Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, с которой сумела познакомиться еще до выхода любимого фильма «Свинарка и пастух». А теперь выяснилось, что она будет жить в столице. Как зачарованная стояла Татьяна посреди огромной пустой квартиры. Настоящий дворец! Вот только из мебели лишь матрасы прямо на роскошном дубовом паркете, а из имущества – пара вещевых мешков, ее и мужа, да две шинели. А так – пустота, и каждый звук, шаг или слово отдаются от стен и свежепобеленного потолка гулким эхом.

– Ну что ты застыла, Танюшка? Можно подумать, никогда больших квартир не видела, – усмехнулся Степан.

Татьяна только покачала головой. Конечно, она много раз видела большие квартиры – и в Европе, и на родине, где после революции квартиры в хороших домах были поделены на клетушки и превращены в перенаселенные коммуналки, с одной кухней и одной уборной на несколько десятков жильцов. Но чтобы отдельная квартира, столько комнат для одной-единственной маленькой семьи!..

– Поверить не могу, что это теперь наш дом… – пробормотала она.

– А придется! – Степан сиял улыбкой, которую она так любила. – Мы теперь с тобой москвичи, Танюшка! Да не стой ты, как столб, лучше вон в комнату напротив пройди.

– А что такое?

– Иди, я тебе говорю!

Татьяна выскользнула в коридор, осторожно приоткрыла двойную дверь… и ахнула, всплеснув руками. Посреди комнаты стояло старинное фортепиано: лакированное, с резными ножками, причудливыми инкрустациями и канделябрами по бокам в виде изящных женских фигур – настоящее произведение искусства.

– Нравится? – тихо спросил Назаров.

Пианино было единственной вещью, которую он привез из Германии. Другие высокопоставленные чины вывозили трофеи вагонами – мебель, картины, посуду, фарфоровые статуэтки, одежду и обувь… А он со многими предосторожностями, очень бережно привез только фортепиано – в подарок любимой жене.

Татьяна обняла мужа и заплакала…

Таня была родом из печально знаменитого города Сталинграда, который в то время, когда она родилась, еще назывался Царицыном. Родители ее были, как говорили в то время, служащими, интеллигенцией: папа – инженер, мама – учительница. Жили Ильины скромно, может быть, даже еще скромнее, чем большинство их соотечественников, потому что значительная часть зарплаты тратилась не на вещи и еду, а прежде всего на пищу духовную – книги, театр, концерты, на которые единственную дочку водили уже с четырех лет. Таня с детства очень любила музыку и мечтала о собственном пианино. И родители вскоре осуществили ее мечту – с большим трудом, экономя на всем, на чем только можно было сэкономить, они купили ей по случаю старенькое пианино. Корпус местами потрескался, не все клавиши производили точные звуки – инструмент не строил, и это очень огорчало и Таню, и ее родителей. Пробовали пригласить настройщика, но тот только руками развел – дерево отсырело, потом усохло, фортепиано пережило несколько переездов, в общем, пациент был скорее мертв, чем жив. Но выбирать не приходилось, Таня занималась на таком инструменте, какой у нее был.

Довольно скоро родители поняли, что их музыкальных знаний, полученных в собственных семьях и в гимназии, явно не хватает. Танечка подавала большие надежды, и ей необходима была более серьезная подготовка. Девочке нашли учительницу – пожилую даму-пианистку. Когда-то она была музыкантом, выступала сама и аккомпанировала популярным исполнителям, но вскоре после революции ее мужа, эстрадного артиста, любимца публики, «из дворян», как выражались в те времена, обвинили в контрреволюционной деятельности и расстреляли. С тех пор Маргарита Васильевна на службу уже устроиться не могла – не позволяло слабое здоровье. Приходилось перебиваться уроками, и, чтобы хоть как-то прокормиться, Маргарита Васильевна бралась преподавать музыку любым ученикам, даже самым бесталанным, а плату согласна была брать не только деньгами, но и продуктами. Время тогда было тяжелое, голодное, не хватало даже самого необходимого.