Кража в Венеции - Донна Леон

– Вы – комиссар полиции? – спросил он.

– Да, – ответил Брунетти, протягивая руку для приветствия. – Гвидо Брунетти.

Мужчина ответил ему коротким рукопожатием.

– Пье́ро Сартор, – сказал он.

И отступил, пропуская комиссара в помещение, похожее на билетную кассу небольшого провинциального железнодорожного вокзала. Слева Брунетти увидел деревянную стойку около метра высотой; на ней стояли компьютер и два деревянных лотка для документов. За стойкой, у стены, стояла маленькая этажерка на колесиках, на которой были сложены стопками книги, с виду старинные.

Может, в той библиотеке, которую Брунетти посещал еще студентом, и не было компьютера, но пахло там точно так же. При виде старинных книг он всегда испытывал смутную тоску по временам, жить в которые ему не довелось. Книги эти были напечатаны на бумаге, сделанной из старой одежды – разорванной в клочья, перетертой в порошок, который затем смачивали водой, снова растирали и вручную формировали из этой массы большие листы, которые после прохождения через печатный пресс многократно сгибали, собирали вместе и прошивали – опять-таки вручную… «Столько усилий для того, чтобы запечатлеть, кто мы есть и о чем думаем», – погрузился в размышления Брунетти. Ему нравилось брать в руки старинные фолианты, ощущать их текстуру и вес, но больше всего ему запомнился этот сухой ненавязчивый запах – попытка прошлого стать явью и для него тоже…

Мужчина в синем пиджаке закрыл дверь, вернув гостя к реальности, повернулся и сказал:

– Я – охранник. Это я нашел ту книгу…

Судя по тону, он был очень горд собой, хотя и пытался не показывать этого.

– Ту, что была испорчена? – уточнил Брунетти.

– Да, сэр. Дело было так: я отнес книгу из читального зала вниз, на абонементный стол, и когда дотторесса Фаббиани ее открыла, она увидела, что несколько страниц вырезано.

Гордость сменило возмущение и что-то похожее на гнев.

– Ясно, – сказал Брунетти. – Это входит в ваши обязанности – приносить книги из читального зала?

Ему было любопытно, что именно в подобных учреждениях требуется от охранника. Скорее всего, неожиданная словоохотливость Сартора при общении с полицией объясняется именно тем, что он охранник.

Взгляд, быстрый и испытующий, который Сартор бросил на Брунетти, можно было бы назвать как встревоженным, так и смущенным.

– Нет, сэр. Но я читал эту книгу. Не всю, несколько глав… Поэтому я сразу же узнал ее и подумал, что не стоит оставлять ее на столе, – выпалил Сартор. – Автор – Кортес… Ну, тот испанец, который поплыл покорять Южную Америку.

Похоже, охранник задумался, как бы лучше все это объяснить; речь его замедлилась.

– Тот посетитель был в таком восторге от книг, которые читал, что и меня охватило любопытство. Дай, думаю, и я почитаю…

Интерес Брунетти был очевиден, и Сартор продолжил:

– Он американец, но очень хорошо говорит по-итальянски, – и не подумаешь, что иностранец! Ну, у нас с ним вошло в привычку болтать, когда я сидел на своем месте, за столом, а он ждал, когда принесут книги из хранилища.

Сартор немного помолчал, но, увидев выражение лица комиссара, продолжил.

– Днем у нас маленький перерыв, но я не курю и не могу пить кофе, – сказал он и пояснил: – Желудок… Раньше пил, теперь не могу. Перешел на зеленый чай, но ни в одном соседнем баре его не найдешь. Ну, такого, как я предпочитаю. – Прежде чем Брунетти успел спросить, зачем он все это рассказывает, Сартор произнес: – Вот так у меня появилось полчаса свободного времени. Идти никуда не хотелось, и я начал читать. Бывает, посетители – ну, ученые, что приходят сюда работать, – рассказывают о книгах, и я беру их, чтобы прочесть. – Сартор взволнованно улыбнулся, словно признавая, что преступил границу, некий социальный барьер. – Зато вечером, придя домой, мне есть что рассказать жене.

Для Брунетти это было особое удовольствие – подмечать моменты, когда люди делают и говорят нечто совершенно неожиданное, плохое или хорошее. Так, однажды, когда его коллега упомянул о том, что после семнадцати часов мучений (его жена производила на свет первенца) ему прискучили ее стоны, Брунетти едва не отвесил ему оплеуху – но сдержался. Сейчас он почему-то вспомнил соседского кота, который по ночам свободно выходит через кухонное окно, чтобы погулять по крышам, и каждое утро возвращается не с мышкой, а с бельевой прищепкой в зубах – подарок ничем не хуже «интересной» истории, которую Сартор по вечерам приносит жене…

Желая услышать рассказ целиком, Брунетти спросил:

– Эрнан Кортес?

– Да, – ответил Сартор. – Он завоевал город в Мексике, который называли Венецией ацтеков. – Охранник осекся, а потом уточнил, чтобы Брунетти не счел его глупцом: – Так его называли европейцы, а не аборигены.

Комиссар кивнул, давая понять, что он в курсе.

– Написано интересно, хотя автор и благодарит Господа после каждой кровавой расправы. Не то чтобы мне это нравилось, но он же писал королю, и, наверное, так было принято – ну, говорить такое… Зато когда речь идет о стране, о местном населении – не оторвешься! Моей жене тоже очень понравилось.

Сартор посмотрел на Брунетти; его одобрительной улыбки увлеченного читателя, адресованной такому же читателю, оказалось достаточно, чтобы рассказ продолжился.

– Интересно узнавать, насколько все тогда было по-другому. Я осилил только часть книги, но хотел бы ее дочитать. В общем, я сразу узнал название – Relaciо́n[19] – когда увидел книгу на столе, ну, там, где он обычно сидел, взял ее и отнес на первый этаж, потому что подумал: лучше не оставлять ее без присмотра.

Брунетти предположил, что безымянный «он» – это вероятный злоумышленник, который вырезал страницы из книги, поэтому спросил:

– Почему же вы отнесли книгу вниз, ведь этот человек с ней работал?

– Рикардо, парень с первого этажа, сказал, что видел, как американец спускался по лестнице, пока я обедал. Раньше такого не случалось. Он всегда приходил вскоре после открытия библиотеки и сидел чуть ли не до вечера. – Сартор ненадолго задумался и продолжил с неподдельным беспокойством в голосе: – Не знаю, обедал ли вообще этот человек… Надеюсь, он хотя бы делал это не в читальном зале. – И, словно устыдившись своих слов, добавил: – В общем, я решил подняться и посмотреть, вернется он или нет.

– И как бы вы могли это узнать? – искренне удивился Брунетти.

Сартор лукаво усмехнулся.

– Если бы вы проработали здесь столько же, сколько и я, синьор, вы бы все поняли. Если на столе нет ни карандашей, ни разноцветных маркеров, ни блокнота… Это трудно объяснить, но я просто знаю, закончил читатель на сегодня или нет.

– И вы убедились, что этот человек закончил?