Испытание страстью - Сильвия Дэй

Два проблеска в темноте означали, что он моргнул.

Он ее увидел. То есть смотрел на нее.

Джесс пожелала, чтобы земля разверзлась и поглотила ее. Что она могла бы сказать? И как действовать человеку, оказавшемуся в подобных обстоятельствах?

— Люциус! Черт бы тебя побрал!

Старое дерево ответило на эту реплику скрипом.

— Уже то, что ты во мне, прекрасно, но еще лучше, когда ты двигаешься.

Рука Джесс взметнулась к горлу. Несмотря на холод, на лбу у нее выступила испарина.

И все же она не ощущала ужаса, который должна была бы чувствовать, столкнувшись с мужчиной, занятым любовью. Ибо этим мужчиной был Колфилд, интриговавший ее. В каком-то ужасающе очарованном оцепенении она смотрела на него и испытывала странную смесь зависти, поскольку он позволял себе подобную свободу, и ужаса, оттого что с такой легкостью пренебрегал мнением общества.

Ей следовало уйти прежде, чем леди Трент станет известно, что она стала свидетельницей их интимных отношений.

Она сделала осторожный шаг назад…

— Подождите!

Голос Колфилда звучал резче и более хрипло, чем раньше.

Джесс замерла.

— Не могу! — задыхаясь, пробормотала леди Трент.

Но Колфилд обращался не к ней.

Рука его была протянута к Джессике.

И это заставило ее замереть на месте.

Прошла минута, а она не отводила взгляда от двух сверкающих искр, его глаз.

Потом Колфилд снова обхватил рукой столб и начал двигаться.

Сначала медленно, потом во все нарастающим темпе. Ритмический протестующий скрип дерева, казалось, окружал Джесс со всех сторон. Она не могла видеть ничего позади этих двух рук и блеска глаз, обдававших ее ощутимым жаром, но звуки, которые до нее доносились, давали пищу воображению.

Колфилд так и не отводил от нее глаз, даже когда движения его стали столь яростными, что Джессика удивлялась тому, что графине это доставляет удовольствие.

Лепет леди Трент становился почти бессвязным, грубые слова похвалы слетали с ее губ, чередуясь с пронзительными вскриками и стонами.

Эти переливающиеся через край страсти довели Джесс почти до края эротического возбуждения, о котором она мало что знала. Впрочем, насчет механики этого действа ее основательно просветила мачеха.

«Не извивайся и не кричи, когда он овладеет тобой. Попытайся расслабиться. Это уменьшит неприятные ощущения. Не издавай никаких звуков. Не жалуйся».

И все же Джесс замечала многозначительные взгляды других женщин и слышала их намеки, произносимые шепотом под прикрытием вееров, и это говорило о многом.

Теперь она получила доказательства. Каждый звук, производимый леди Трент и свидетельствовавший о наслаждении, эхом отдавался в Джесс и будил отголоски чувств, как камень, брошенный в воду, вызывает круги на ней. Тело ее инстинктивно отвечало — кожа стала чувствительной, дыхание участилось.

Под тяжестью взгляда Колфилда она задрожала. Хотя у Джесс возникло побуждение бежать от этой чужой краденой страсти, она не могла сдвинуться с места. Каким невозможным это ни казалось, похоже было, что Колфилд видел ее насквозь, проникая сквозь обманчивый фасад, сотворенный руками отца.

И сковывавшее ее оцепенение отпустило Джесс, только когда она услышала его хриплый скрежещущий стон, означающий конец действа, и она ощутила будто удар копья. И тогда Джесс побежала, обеими руками цепляясь за свою шаль, натянутую на ее полные и теперь отяжелевшие и болезненные груди. Когда из кустов вынырнула Темперанс, готовая ее приветствовать, Джесс разрыдалась от облегчения. Прижав к груди собачку, она рванулась к тропинке, ведущей к дому.

— Леди Джессика!

Ее назвали по имени, и этот окрик заставил ее споткнуться. Сердце ее снова зачастило, оттого что ее застигли в саду.

Джесс резко повернулась, пытаясь определить, кто ее зовет. Ее унижала мысль о том, что это мог оказаться Алистер Колфилд, умоляющий проявить деликатность. Или ее отец, что могло быть еще хуже.

— Джессика! Я всюду ищу тебя.

Она испытала облегчение, оттого что это Бенедикт приближался со стороны дома, тотчас сменившееся беспокойством. Он с такой легкостью, скоростью и уверенностью лавировал по обсаженным тисом тропинкам сада! Ее пробрала дрожь.

— Что-нибудь не так? — осторожно спросила Джесс, когда он подошел поближе, заподозрив, что причиной его поисков в этот час мог стать гнев на нее.

— Ты так давно ушла. Полчаса назад твоя горничная сказала, что ты отправилась выгуливать Темперанс, а к тому времени ты уже отсутствовала с четверть часа.

Она опустила глаза, чтобы он не заметил в ее взгляде ни малейших признаков вызова.

— Прошу извинить меня, если я причинила тебе беспокойство.

— Не требуется никаких извинений, — ответил он резко. — Просто я хотел перемолвиться с тобой словечком-другим. Сегодня наша свадьба, и я хотел, чтобы ты не нервничала перед таким событием.

Джесс заморгала и подняла на него глаза, удивленная таким вниманием.

— Милорд…

— Бенедикт, — поправил он и взял ее за руку. — Ты продрогла до костей. Где ты была?

Волнение в его голосе было подлинным. Сначала Джесс не знала, как себя вести. Его реакция так отличалась от отцовской в подобном случае…

И сбитая с толку собственным смущением, она начала говорить не задумываясь. Рассказывая ему о веселой охоте Темперанс за белкой, Джесс приглядывалась к будущему супругу внимательнее, чем когда-либо в прошлом.

Бенедикт стал главным человеком в ее жизни, и она приняла обязательства, налагаемые браком, не особенно заботясь о том, чтобы понять его. Насколько это возможно, она пыталась примириться с мыслью о неизбежности жизни с ним. Но сейчас чувствовала себя неловко. Она все еще оставалась раскрасневшейся и возбужденной тем обстоятельством, что Колфилд использовал ее, чтобы усилить собственные ощущения.

— Я пошел бы с тобой, если бы ты попросила, — сказал Бенедикт, когда она закончила свой рассказ. Он сжал ее руку: — Прошу тебя в будущем так и поступать.

Ободренная его нежным тоном и все еще испытывая действие вина, которому уделила слишком большое внимание за ужином, Джесс осмелела и бесстрашно продолжала:

— Мы с Темперанс обнаружили в лесу кое-что еще.

— О?

Джесс рассказала ему о паре в беседке. При этом голос ее звучал тихо и прерывался, а слова она произносила запинаясь, поскольку ей не хватало ни уверенности, ни лексикона. Она не использовала в своем рассказе словаря графини и Колфилда и не рассказала о том, кого узнала в этой паре.

Пока длился рассказ, Бенедикт не произнес ни слова. Когда она закончила, он прочистил горло и сказал: