Жизнь под чужим солнцем - Елена Михалкова

Даша полежала еще немного, встала и пошла к морю. Оно и вблизибыло такое же синее. Ничего не менялось.

По мнению Даши, кормили в «Сафире» вкусно, по мнению Алины –отвратительно.

– Ты только посмотри на салатики! – восхищаласьДаша, в памяти которой были еще живы те обеды и ужины, которые предлагал советскийпансионат «Буревестник».

В детстве, когда родители привозили ее в пансионат, онапервым делом срывала несколько веток незрелого еще орешника и делала «беличийзапас», как называла мама. На случай голода, объясняла маленькая Даша.Пансионат ассоциировался у нее не столько с чудесными хвойными лесами, вкоторых они, искусанные комарами, собирали чернику и землянику, сколько сзапахом столовой, который она терпеть не могла, – запахом, которымпропитывались, как ей казалось, даже волосы. Пахло лапшой. А еще грязнымитарелками и какой-то жутко невкусной едой. Вкусным был только сыр, которымпосыпали сверху бесконечные макароны. Даша аккуратно снимала его вилкой исъедала, а макароны и суп оставляла. Даже мама, дома заставлявшая ее съедатьвсе до последней крошки, ничего не говорила на это.

А здесь, в отеле, они питались «со шведского стола». Дашепредставлялись высокие, белокурые шведы, которые наготовили много всеговкусного и расставили в серебристых чанах.

– Ту же самую еду, только более вкусно приготовленную,ты можешь получить в любой питерской забегаловке, – высокомерно замечалаАлина. Она была родом из Питера, прожила там почти всю жизнь и в Москвупереехала только после развода с мужем.

– В питерской забегаловке совсем не то, –возражала Даша, объедавшаяся любимыми баклажанами, которые сама готовить неумела. – В питерской забегаловке еда наша, родная, а здесь заграничная,поэтому вкуснее.

– Сказывается, моя дорогая, то, что у тебя первый вояжза пределы нашей родины. Ты слопаешь все, что тебе ни подадут, и будешьрастопыривать уши от удовольствия. Вот примерно как сейчас.

– Буду, – миролюбиво соглашалась Даша, пытаясьскосить глаза на свои уши.

Алина начинала смеяться, и тема еды прекращалась доследующего ужина.

Несколько раз Даше хотелось сказать Алине, что ей неприятнытакие шутки, но каждый раз она сдерживалась. И объясняла самой себе так: «Нехочу портить отношения». Но правда заключалась в другом – она просто-напростопобаивалась Алину. Даша от природы была мягкой и уступчивой, из себя выходилатолько в крайних случаях.

«Дашка, тебе просто необходимо учиться стоять насвоем, – вздыхала ее мама. – Из тебя же веревки вьют все кому нелень! Или мозги пудрят, а ты и рада».

«Да никто из меня веревок не вьет и ничего не пудрит!» –отбрыкивалась Даша, отлично понимая мамину правоту. Господи, да взять хотьАндрея…

Они начали встречаться, когда ей было двадцать два, а емутридцать. Красивый, умный, очень обаятельный, Андрей долго ухаживал за Дашей,которая никак не могла поверить, что такой красавчик интересуется ею всерьез.Красавцев она побаивалась и старалась держаться от них подальше, однако отАндрея держаться подальше никак не получалось: он регулярно звонил, приглашалДашу на концерты и в кино, дарил цветы, причем не стандартные бордовые розы вцеллофане, а изысканные, со вкусом подобранные букеты. В общем, «вел осаду повсем правилам», как говорила мама. И в конце концов крепость пала: Дашкаповерила, что ему, солидному взрослому мужику, нужны серьезные отношения, а нелегкий, ни к чему не обязывающий секс.

Она не знала, как называть Андрея, и долгое времятушевалась, когда нужно было представлять его приятельницам или случайновстреченным знакомым. «Мой парень»? Но Андрей был далеко не парнем, да извучало это как-то глупо. «Мой друг»? Другом Дашки, именно другом, а неподругой, была Валька Малявина, с которой они были знакомы с детского садика, апотом учились вместе в институте, и применить то же слово, которым она называлаМалявку, к Андрею казалось совершенно невозможным. «Мой жених»? Но Андрей неделал ей предложения, не говорил о совместных планах на будущее, да и сама Дашане ждала ничего такого от него. Она просто наслаждалась каждой минутой ихвстреч, потому что минуты выпадали не так уж и часто: Андрей был архитектором,довольно известным и востребованным, искренне увлеченным своей работой, ивремени на личную жизнь у него оставалось не очень много.

Он снимал квартиру в одном из старых районов Москвы, и поутрам в выходные Даша смотрела из окна на белокаменную церковь, рядом с которойзеленел маленький сквер. Плыли облака, ворковали на крыше голуби, на кровати заее спиной сопел Андрей, уткнувшись в Дашину подушку, и ей казалось, что счастьебудет всегда.

Счастье закончилось в прохладное июльское воскресенье, околополудня, когда дверь квартиры открылась и, пряча ключи в сумочку, вошла броскаяженщина лет тридцати в дорогом плаще, а за ней – темнобровая девочка сзаспанными глазами.

– Вера, сними ботинки, – сказала женщина,скользнув взглядом по оторопевшей Даше. – И пойди разбуди папу, навернякаон еще спит. Он ведь спит? – обратилась она к Даше, и та только молчакивнула.

Девочка протиснулась мимо нее в комнату, и оттуда черезполминуты раздался изумленный голос Андрея:

– Господи, Веруня приехала! А где мама?

– Здесь мама, – отозвалась женщина, сбрасываяплащ. – Ты почему нас не встретил? Пришлось в вонючем такси трястись, а тыже знаешь, как я не люблю в чужих авто ездить. Верку укачало, разумеется.

Она прошла в комнату следом за дочерью и начала что-тоговорить. Андрей отвечал, время от времени вставляла замечания девочка, а Дашастояла в коридоре и тупо смотрела на свои туфли. На носу одной туфлиотпечатался грязный след рифленой подошвы – девочка Вера прошлась ботинком поДашиной обуви. Даша присела, полой юбки протерла туфлю, потом обулась, накинулависевшую на вешалке тонкую рубашку и тихо вышла из квартиры.

– Даша, милая, да мы с ней разводимся!

Спустя неделю она сидела с Андреем в кафе и пыталась что-торасставить для себя по полочкам. Андрей никак не мог понять, в чем проблема ипочему из того, что в его жизни имеются бывшая жена и дочь, Даша делаеттрагедию.

– Мы разводимся! Развелись бы раньше, если бы Милка неторчала по заграницам. У нее родители в Чехии, она в Москву наведывается понечетным пятилеткам. Да что с тобой? Ты вздумала меня к бывшей жене ревновать?Глупенькая моя…

Он ласково погладил Дашу по руке.

– При чем здесь ревность? – покачала головойДаша. – Я не понимаю, Андрюша, мы с тобой уже год встречаемся, и ты мне ниразу – ни разу! – не говорил о родной дочери. Как так можно? Ведь вы жевиделись, она приезжала сюда… И жена твоя приезжала…

– Бывшая, – быстро вставил Андрей. – Мытолько формально муж и жена.

«А мы с тобой формально кто?» – хотела спросить Даша, но неспросила. Она смотрела на белые завитки крема на пирожном, которое заказаланеизвестно зачем, и вспоминала воркование голубей под крышей.