Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис

Не менее интересен собранный Рачко список книг из личной библиотеки В. И. Суворова:

«1. Библия.

Мы остановились на любви В. И. Суворова к чтению не случайно. Этот материал позволяет ответить на вопрос, участвовал ли юный В. И. Суворов в 1723–1724 гг. в переводе с французского на русский книги о знаменитом французском военном инженере и полководце маршале Франции де Вобане. Во время работы над переводом книги ему было 14–15 лет; по уточненным данным, он переводил вторую часть, «где разъясняется практическое применение интерных знаний»[18]. Учитывая, что книги, взятые им через десять лет после выхода в свет труда о Вобане в академической библиотеке, были на французском и что в его личной библиотеке мы находим труды Кугорна[19] (так писали в России фамилию знаменитого голландского фортификатора барона де Кегорна), у нас появляется серьезное основание полагать, что юноша действительно мог участвовать в этом переводе. Тем более в предисловии к книге сказано, что перевод сделан по повелению Петра I. Возможно, государь поручил труд своему юному денщику, уверившись в его знании французского и одновременно давая ему возможность проявить себя на военном и интеллектуальном поприще.

То был удачный первый и серьезный шаг на службе для юноши, не имеющего за плечами сановной, родовитой и влиятельной родни, вся протекция которого заключалась только в благорасположении государя. Вельможи не любят делиться с кем-нибудь милостью монарха, ибо сами же от нее часто и зависят. Однако же долго пользоваться выгодами службы лично при особе государя Василию Суворову не довелось: в конце января 1725 г. Петр Великий скончался.

Прошло немного времени, и в том же 1725 г. Екатерина I, которая должна была лично знать молодого человека, выпустила его «бомбардир-сержантом в лейб-гвардии Преображенский»[20] полк. Таким образом, при дворе он не остался. Правда, новое назначение было достаточно престижно, если помнить, что сам Петр I долгие годы числился в бомбардирской роте преображенцев и был ее капитаном. Но с его смертью престиж преображенских бомбардиров начал постепенно сходить на нет.

Прошло еще некоторое время, и молодой гвардеец вернулся в Москву, где помещался полковой двор бомбардирской роты Преображенского полка. Теперь он жил и служил в Белокаменной. В конце мая 1727 г. в Первопрестольную пришла печальная весть: 6 мая скончалась государыня Екатерина Алексеевна и 16-го же погребена рядом с супругом. Так оборвалась еще одна наиважнейшая нить, связывавшая его с Санкт-Петербургом и с императорским двором, высочайшая протекция иссякла, теперь полагаться надо было только на себя.

Правда, чуть более чем через месяц, 29 июня, он был произведен в прапорщики лейб-гвардии все того же Преображенского полка[21], но это произошло уже скорее по инерции: молодая поросль петровских сподвижников мало кого теперь интересовала. Новое царствование ознаменовалось выдвижением новых вельмож: при юном Петре II в силу вошли высокородные князья Долгорукие, которым дела не было до какого-то «былого» царева денщика, неродовитого Василия Суворова.

Но одновременно с этим 12-летний император и двор прибыли в Москву на коронацию, да так после торжеств здесь и остались пребывать постоянно. Службы у нашего новоиспеченного прапорщика прибавилось, и в те же самые месяцы второй половины 1727 г. в жизни его произошло важное событие: он женился.

Невесту его звали Авдотья Федосеевна, она была дочерью Ф. С. Манукова, происходившего из семьи орловских дворян-помещиков средней руки. Ф. С. Мануков, как и И. Г. Суворов, смог несколько выдвинуться именно в петровское царствование, когда начавшиеся преобразования «дали ход» им и тысячам других мелко– и среднепоместных дворян, ранее не смевших мечтать о подобной карьере.

С 1719 г. Мануков состоял ландрихтером Санкт-Петербургской губернии и в этом качестве на долгие годы попал в Полное собрание законов Российской империи в Сенатские указы[22]. Назван он и в Сенатском указе 1720 г. «О сочинении Уложения»:

Женился, таким образом, Василий Суворов на ровне. Невеста не была бесприданницей, отец ее имел дом на Арбате, у Серебряного переулка[24]. В этом-то доме, по сведениям Н. Н. Молевой, и родился их первенец Александр.

Служебная карьера нашего прапорщика за отсутствием войны шла тихим шагом: 16 февраля 1730 г. он стал подпоручиком[25]. Судя по всему, в эти неспокойные зимние дни во взбудораженной Москве он был свидетелем множества важных событий: болезни и смерти 15-летнего императора Петра II, стремительного превращения приготовлений к его помолвке с княжной Натальей Долгорукой в поминки по внуку государя Петра Алексеевича. Затем провозглашения новой самодержицей всероссийской племянницы великого императора, вдовствующей герцогини Курляндской – Анны Иоанновны, дочери тихого умом и нравом Ивана V Алексеевича. А через девять дней после того, как стал герой наш подпоручиком, над всесильными князьями Долгорукими разразилась политическая буря. Новая государыня, опираясь на поддержку гвардии и рядового дворянства, уничтожила Верховный тайный совет, где верховодили Долгорукие, разорвала навязанные ими «Кондиции», ограничивавшие ее самодержавие. Стала она полновластной царицей, а Долгорукие отправились в опалу и дальнюю сибирскую ссылку. Мог ли знать наш новоиспеченный подпоручик, что через восемь лет судьба сведет его с ними и накрепко свяжет его карьеру с их плачевной гибелью? Как счастлив человек, не зная, что таится от него за непроницаемой завесой времени.