Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис

К середине 40-х гг. XVIII в. в слободе Семеновского полка насчитывалось триста солдатских и офицерских домов. Это были так называемые деревянные связи с ограниченным числом обитателей. В 1746 г. на каждую роту было отведено по десять связей, на одну полагался двор с огородом, имевший «длинняку по двадцати, поперешнику по семи сажен»[61]. Таким образом, ротный участок составлял сто сорок сажен. В каждой казенной связи проживали по четыре солдата на одну светлицу, семейные солдаты имели в распоряжении целую связь и подсобное хозяйство при ней. Такое квартирование никак нельзя назвать казарменным. Казенная солдатская связь разделялась на восемь светлиц, то есть в ней проживали 32 человека. Офицерские связи отличались от солдатских добротностью, их фасады были обшиты тесом, такой дом разделялся на две квартиры, в каждой жило либо два холостых офицера, либо одно офицерское семейство, сени были раздельные.

Центром Семеновской полковой слободы являлось пересечение современного Клинского проспекта и Можайской улицы, здесь находился полковой двор. В 1746 г. тут возвели и освятили деревянную полковую церковь в честь праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы, а потому и полковой праздник отмечался 9 ноября по старому стилю.

Тут же находились дом полковой канцелярии, три цейхгауза, полковой госпиталь, баня, докторский дом и полковая швальня для «строения» мундиров. Можно сказать, что эту небольшую площадь за годы службы в полку Александр Суворов посещал многократно, в особенности по воскресным дням на богослужении: воспитанный в строгости юноша был религиозен и сохранил веру на всю жизнь. Он любил и сам чин богослужения, и церковную музыку: в старости, в кончанской ссылке, пел на клиросе басом, а в юные годы, скорее всего, слушал с удовольствием хор церковных певчих, состоящий из солдатских детей, обучавшихся ежедневно в одной из связей рядом с церковью.

Еще одним местом, которое он посещал постоянно в эти годы, был полковой плац. Он находился тогда по правую руку от Сарской перспективы (это Московский проспект, 65, сразу за Обводным каналом)[62]. Здесь он участвовал в батальонных и полковых строевых учениях и смотрах. В 1753 г. был переведен на территорию, занимаемую ныне Витебским вокзалом. Александр Суворов до своего производства в офицеры в апреле 1754 г. вполне мог несколько раз по делам службы побывать и здесь.

Первые месяцы своей службы в полку капрал Суворов явно прожил в полковой слободе, в одной из связей, но после того, как освоился со строевой службой, решил воспользоваться своим правом дворянина жить вне полковой стоянки. Сохранился приказ по полку от 6 сентября 1748 г., в котором сказано, что он

Территория, которую занимали связи 10-й роты преображенцев, располагалась тогда между современными улицей Восстания и Суворовским проспектом, отсюда практически ежедневно отправлялся юный капрал в Семеновскую полковую слободу к месту службы.

В то время солдат-дворянин мог пользоваться привилегиями и служить с комфортом, немыслимым для солдата-рекрута. Вот свидетельство одного из многих полковых приказов:

Вообще, каждый солдат-дворянин имел при себе дворовых, «у некоторых их было столько, что даже при походах в Москву они брали с собою по 15–16 человек дворни»[65]. Были, как мы помним, дворовые и у Александра Суворова. Один из них, Ефим Иванов, был грамотен, а другой, Сидор Яковлев, «прославился» тем, что пристрастился к пьянству и ударился в бега, украв у хозяина два рубля, – по тем временам деньги немалые.

Домашние неурядицы, конечно, неприятны, но все это было не суть. Главной была служба. Он должен был постигнуть все премудрости строевой подготовки, искусство владения мушкетом, усовершенствоваться в фехтовании, научиться строго нести караульную службу и, наконец, уметь руководить своим капральством и обучиться этому по уставу. Звание и должность капрала налагали на него целый ряд обязанностей, четко сформулированных Петром I в «Уставе воинском»:

Молодой капрал понимал, что он должен завоевать авторитет в глазах солдат своего капральства, и не только рекрутов-новобранцев, но и опытных старослуживых. И он старался: содержал в образцовом порядке свой тяжелый мушкет со штыком[67], старательно сам чистил и смазывал, не доверяя этого ни слуге, ни рекруту, как это делали многие другие дворяне, несмотря на их снисходительные либо недоуменные улыбки, любовно поглаживал его и называл своей женой. Следил за чистотой и подгонкой своего темновато-зеленого мундира с отложным воротником синего, семеновского, цвета и красными обшлагами, за красным камзолом и красными штанами, черными суконными штиблетами и кожаными башмаками. Конечно, мундирные вещи и обувь были заботой дворового камердинера, равно как и черная суконная треуголка с широкими закругленными полями. Всегда в порядке были и портупея с перевязью, а на боку ловко сидела в черных, из лосиной кожи, ножнах шпага. Сам опрятный в военной форме, он имел полное право того же требовать и от своих солдат. И это был не мелочный педантизм, ибо состояние формы многое говорит о внутреннем душевном настрое воина.

Очевидно, что в первые месяцы службы Александр Суворов показал такое рвение и успехи, что в приказе по полку от 7 мая 1748 г. о назначении особой команды от лейб-гвардии Семеновского полка, командируемой в Кронштадт «для провожания корабля “Захарий и Елизавет”»[68], «он назван первым среди четырех командируемых капралов»[69]. Церемония «провожания» состоялась в конце июня, на борту линейного корабля была сама государыня. Сразу после торжественных проводов гвардейцы возвратились в Санкт-Петербург.