Непобедимый. Жизнь и сражения Александра Суворова - Борис Кипнис

Именно в семеновской солдатской семье он получил на всю жизнь прививку против дилетантизма и верхоглядства. Все в военном деле стало достойно внимания для его пытливого ума, он стал стремиться и научился ничего не делать наполовину, а исполнять все строго, доводить до конца, точно выполнять служебные обязанности, но никогда не впадать в педантизм. Он стал образцовым солдатом и унтер-офицером. Но досталось ему это умение чрезвычайным приложением физических и нравственных сил. Именно тогда он стал укреплять их, развивая в себе самодисциплину моральную и материальную.

Одно, казалось бы, частное обстоятельство много может нам объяснить в судьбе нашего героя в середине 50-х гг. XVIII столетия: на его первом офицерском патенте шесть подписей членов государственной Военной коллегии, шестая принадлежит генерал-майору Василию Суворову. Отец его за эти годы сделал хорошую карьеру: в 1741–1751 гг. он состоял прокурором в чине полковника в генерал-берг-директориуме, где прославился строгим наблюдением за сбережением государственных доходов. Эта деятельность нашла отражение в Сенатском указе от 1753 г. «О порядке взыскания денег в казну с железных заводчиков по доменным окладам». Оказывается, с 1745 г. тянулось возбужденное В. И. Суворовым дело о взыскании «запущенной доимки» с целого ряда частных тульских, югорских, ишанских, краснослободских и других заводов, принадлежавших таким известным лицам, как А. Л. Нарышкин, А. М. Черкасский, братья Никита и Акинфий Демидовы и пр. Сумма государственного интереса оказалась немалая – 143 583 рубля 21 % копейки[83]. За это время В. И. Суворов успел стать бригадиром, побывать в 1751 г. одним из прокуроров Правительствующего сената, по представлению Сената в начале 1753 г. быть представленным к назначению в обер-прокуроры Святейшего синода. Но Елизавета Петровна это представление не утвердила, а назначила его 29 марта 1753 г. членом присутствия Военной коллегии. Тогда-то и решилось положительно дело о взыскании доимочных денег с заводчиков. В. И. Суворов не только добился сбережения государственных доходов, но и окончательно приобрел в глазах императрицы репутацию честного, хотя и сурового слуги государства, а значит, и ее самой. Неудивительно, что 18 декабря того же 1753 г. года был он произведен в генерал-майоры и стал членом Военной коллегии. Почтен был он и особым знаком доверия государыни: его включили в знаменитую Лейб-кампанию в чине вице-капрала. Это была большая почесть: возникла эта отдельная часть гвардии 31 декабря 1741 г., когда Елизавета Петровна особо почтила гренадерскую роту лейб-гвардии Преображенского полка, которая в ночь на 25 ноября того же года совершила государственный переворот и возвела ее на отеческий престол. В императорском указе было сказано:

Таким образом, государыня фактически создала из верных преображенцев отряд телохранителей, однако по мере того как правление ее упрочивалось, в состав Лейб-кампании стали включать на сверхштатные унтер-офицерские должности уже не лихих гвардейцев, а надежных и верных дворян далеко не призывного возраста. Это было отличием за верную и успешную военную и гражданскую службу. Так и Василий Иванович примерно к пятидесяти годам стал вице-капралом в этой особой гвардейской части. Это пожалование означало, что карьера его вступила в новое качество: он стал тем, кого в XVIII в. называли персоной. Этому особенному положению соответствовал не столько чин генерал-майора, сколько должность члена Военной коллегии.

Учитывая все сказанное, становится ясно, что выбор Ингерманландского пехотного полка местом службы был сделан молодым Суворовым не случайно. Судя по всему, его рукой водил отец. Дело в том, что и Ингерманландский, и Астраханский пехотные полки были на особом положении: оба участвовали в возведении Елизаветы Петровны на престол, оба были особо награждены в Указе от 31 декабря 1741 г., оба квартировали в столице и тем причислялись к избранному войску. Вряд ли и выбор места службы, и зачисление в Ингерманландский пехотный полк поручика Суворова обошлись без содействия «значительной персоны» его преуспевающего родителя.

Служба А. В. Суворова в полку официально протекала с 10 мая 1754 г. по 17 января 1756 г., однако сразу же по производству он получил годичный «домовой» отпуск и, судя по всему, по поручению и доверенности отца хлопотал в присутственных местах столицы, собирая выписки из канцелярских приказных книг на право владения и фискальное описание «разных частей отцовского недвижимого имения»[85]. Это, однако, не помешало ему в полковых материалах за майскую и сентябрьскую трети 1754 г., равно как и за январскую треть 1755 г., аттестоваться достойным к повышению в следующий чин [86]. К действительной службе в полку он приступил лишь в мае 1755 г. Но какую службу нес, нам неизвестно, так как списки офицеров за майскую и сентябрьскую трети 1755 г. к началу XX в. оказались утеряны. Но поскольку в капитаны произведен не был, то и ротой командовать не мог[87]. А 17 января 1756 г. в судьбе нашего героя произошел важный поворот:

На три года вынужден был он покинуть службу строевую и пребывать на тыловых должностях. И это в тот момент, когда разразилась в Европе Семилетняя война и открылось наконец поприще для того, к чему стремился он всей душой. Такое резкое расхождение между мечтаниями молодого офицера и служебной реальностью можно объяснить только одним обстоятельством: волей отца, по-своему видевшего будущую карьеру единственного сына и продолжателя рода.

Итак, прослужив всего полтора года в чине поручика, благодаря чисто административной ловкости и влиянию своего отца молодой Суворов был повышен в чине, но должен был на время распроститься со строевой службой. Он был отправлен Военной коллегией «для смотрения в Новгородской губернии: Новгородского, Старорусского, Солецкого и Новоладожского провиантских и фуражных магазейнов»[89]. И должность, и задание вроде бы чисто интендантского, тылового характера, однако магазины, которые он должен был инспектировать, лежали на коммуникации, по которой было удобно снабжать те войска наши, которые бы выступили в поход к северо-западным границам Речи Посполитой, если бы разразилась война с Пруссией, путь к рубежам которой лежал как раз через эти воеводства государства Польского.