Легкое дыхание - Иван Бунин

Дед, без шапки, засунув руки в рукава полушубка, стоял околонего.

— Кому Кастрюк — тебе дяденька, — говорил он срассеянной улыбкой.

Сын, не слушая, затягивал зубами веревку и продолжал деловымтоном:

— Твое дело, брат, теперь стариковское. Да и гореватьто, почесть, не по чем: оно только с виду сладко хрип-то гнуть.

— Да уж чего лучше, — отвечал дед машинально.

Когда сын уехал, он сходил за чем то в пуньку, потомпередвинул в тень водовозку — все искал себе дела. То он бережливо, согнувстарую спину, сметал муку в закроме, то там и сям тюкал топором. В риге он сели пристально чистил трубку медной капаушкой. Иногда ворчал:

— Долго ли пролежал, — глядь, уж везде беспорядок.А умри — и все прахом пойдет.

Иногда старался подбодрить себя. "Небось!" —говорил он кому-то с задором и значительно; иногда подергивал плечами и сожесточением выговаривал: "Эх, мать твою не замать, отца твоего нетрогать! Был конь, да уездился…" Но чаще опускал голову.

Закипели в колодезях воды,

Заболело во молодца сердце, —

напевал он, и ему вспоминалось прежнее, мысли тянулись ктому времени, когда он сам был хозяином, работником, молодым и выносливым.Гладя внучку по голове, он с любовью перебирал в памяти, что в такой-то год вэту пору он сеял, и с кем выходил в поле, и какая была у него тогда кобыла…

Внучка шепотом предложила пойти наломать веничков, прокоторые мать уже давно толковала. Дед легкомысленно забыл про пустую избу и,взяв за руку внучку, повел ее за деревню. Идя по мягкой, давно неезженнойполевой дороге, они незаметно отошли от деревни с версту и принялись ломатьполынь.

Вдруг Дашка встрепенулась.

— Дедушка, глянь-ка! — заговорила она и быстро инараспев, — глянь-ка! Ах, ма-а- тушки!

Дед глянул и увидал бегущий вдали поезд. Он торопливоподхватил внучку на руки и вынес ее на бугорок, а она тянулась у него с рук ирадостно твердила:

— Дедушка! Рысью, рысью!

Поезд разрастался и под уклон работал все быстрее, весьблестя на солнце. Долго и напряженно глядела Дашка на бегущие вагоны.

— Должно, к завтрему приедет, — сказала она враздумье. Блестя трубой, цилиндрами, мелькающим поршнем, колесами, поездтяжелым взмахом урагана пронесся мимо, завернул и мелькнув задним вагоном, сталсокращаться и пропадать вдали.

Жаворонки пели в теплом воздухе… Весело и важно кагакалиграчи… Цвели цветы в траве около линии… Спутанный меринок, пофыркивая, щипалподорожник, и дед чувствовал, как даже мерину хорошо и привольно на весеннемкорму в это ясное утро.

— Здорово, сударушка, — закричал он, завидевидущего по рельсам сторожа-солдата. — Здравия желаем, вашеблагородие! — прибавил он, чтобы подделаться к солдату и поболтатьнемного.

— Здравствуй, — сказал солдат сухо, не вынимая изорта трубки.

— Иди, сударушка, покурим, — продолжал дед, —погуторь с Кастрюком. Я, брат, ноне тоже замест часового приставлен.

— Я путь должон обревизовать к прибытию второгономера, — ответил сторож и, наклонившись, тюкнул молотком по рельсе ипошел дальше.

Дед застенчиво улыбнулся и крикнул солдату вдогонку.

— А то погодил бы!

Солдат не обернулся.

По дороге назад дед поболтал с пастухами и полюбовался настадо.

— Дюже хороши ноне корма будут! — сказал он.

— Хороши, — ответил подпасок и вдруг, с криком —назад смертные! — бросился за свиньями.

Стадо привольно разбрелось по пару Жеманно, на разные лады,тонкими голосками перекликались ягнята. Один, упав на колени, засовал мордочкойпод пах матери и так торопливо, дрожа хвостиком и подталкивая ее, стал сосать,что дед засмеялся от удовольствия.

II

Поспешно подходя к своей избе, он увидал, что по выгону,прямо к ней, едет молодой барин из Залесного, и бросился отгонять под горусоседскую кобылу: вороной барский жеребец весь заиграл и заплясал, выгибая шею.

Сдерживая его и сгибая своей тяжестью дрожки, барин въехал втень избы и остановился. Дед почтительно стал у порога.

— Здравствуй, Кастрюк, — сказал барин ласково и,отирая красное лицо с рыжей бородой, достал папиросы.

— Жарко! — прибавил он и протянул папироску идеду.

— Непривычны, Миколай Петрович, — захихикалтот. — Трубочку вот, а то шкалик- другой красенького — это мы, старики,любим!

— А я было к вам по дельцу, — начал НиколайПетрович отдуваясь. — Ездил повещать на Мажаровку… надевай шапку-то,Семен!.. да вот, кстати, и к вам. Девок своих не пошлете ли ко мне?

— Аль еще не сажали? — спросил дед участливо.

— Запоздали нынче… не я один.

— Запоздали, Миколай Петрович, запоздали…

— Я… — продолжал барин и вдруг так зычно гаркнул:«балуй», что дед со всех ног бросился держать жеребца.

— Немножко-то посадил, — опять начал барин, —а пора и совсем управиться. Девчонок-то своих и турили бы ко мне.

— Разя один совладаешь, Миколай Петрович?

— Да ты скажи своим-то…

— Солдатка-то дома, что ль? — спросил дед деловымтоном у подошедшей старухи и замялся.

— Кабы солдатка была, она бы сбила, — сказал он,как бы оправдываясь. — А я, сударушка, дома ноне сижу… Мне и отойтитьнельзя… Кабы прежнее мое дело, покоситься там али под паринку, — я быединым духом.

— Жалко, — сказал барин задумчиво. — Видно,вечерком заверну, — и взялся за вожжи.

Чтобы как-нибудь задержать его, дед вдруг сказал:

— Ты, сударушка, нанял бы меня в работники…

— Что ж, нанимайся, — сказал барин, рассеянноулыбаясь.

— А когда заступать?

Барин пристально поглядел на него и качнул головою.

— Заступать когда! Эка ты — шустрый какой!

— Я-то, сударушка! Да я их всех, молоденьких, за поясзаткну! Я еще жениться хочу! Да на свадьбе еще плясать буду!

— Да уж ты! — перебил барин, усмехаясь, ударилвожжой жеребца и покатил по выгону.

Дед постоял, подумал…

Все говорило ему, что он теперь отживший человек. Тактолько, для дому нужен, пока еще ноги ходят… "Ишь покатил!" —подумал он с сердцем, глядя вслед убегающим дрожкам, и пошел вынимать из печкипохлебку.

Пообедав, внучка с ребятишками ушла в лужок за баранчиками.Все они так жалобно просились пустить их, что дед не мог устоять. Толькосказал: