Возвращение на Обитаемый остров - Владимир Третьяков

Некоторые ученые пытались объяснить подобную диковинку промыслом неких «высших сил», очень давно осуществивших в Галактике «Великий посев», и подобное заявление даже породило кое – где религиозный всплеск, впрочем, незначительный. Возможно, такие предположения были верны, но Максиму вовсе не хотелось ломать себе голову над этой проблемой. Его любви к Раде она никак не касалась. Есть глобальная проблема, а есть конкретная любовь, и точка. А уж как там все когда-то получилось – при посредстве, или же как-то само по себе, не суть важно.

От праправнучек Евы Рада все же отличалась, но не внешностью (тут она уступала многим), а, скорее, духовно. Возможно, именно такими были женщины Земли несколько веков тому назад, когда умели посвящать себя любимому человеку целиком и полностью, а в случае необходимость могли и защитить его от различных напастей. Таких теперь уже, наверное, и не осталось – институт семьи постепенно изжил себя, и это вполне объяснялось настоящим равенством не только обоих полов, но и всех людей. Да к тому же, когда в мире так много всего интересного, чего ты еще не видел собственными глазами, не трогал руками, и все это можно посмотреть, пощупать, забота о единственном человеке неизбежно отступает куда-то на задний план, становится лишь одной из граней огромного и прекрасного кристалла под названием Жизнь.

Рада была совсем другой. Для нее Мак, особенно в самом начале их знакомства, был чем-то вроде божества. Она, правда, никогда не падала перед ним на колени и не возносила к нему молитвы. Даже наоборот, бывало, поругивала за некоторые мелочи, вроде брошенной как попало обуви, или неубранной посуды, которые он, со свойственной ему привычкой мыслить глобально, частенько допускал. Но даже в такие моменты ее огромные серые глаза излучали такое количество душевного тепла, от которого нельзя было не растаять. Так на Максима смотрела только мать.

Рада оказалась на редкость прилежной и способной ученицей. Уже через месяц упорных занятий она вполне сносно говорила по-русски, а небольшой акцент, мягкость произношения, совсем не портили ее речь, а напротив, придавали ей какое-то особенное очарование.

Параллельно с учебой молодая семья начала строить дом. Место для него было выбрано в малолюдном месте, подальше от чудес цивилизации. Сделал это Максим специально из опасения за психику жены: как ни крути, а Рада, прибыла на Землю с отсталой планеты. Конечно, он много рассказывал ей о том мире, в котором ей предстояло отныне жить, но когда воочию видишь величие технического прогресса собратьев по разуму, буквально, на каждом шагу, с непривычки это как-то угнетает и вполне может вызвать приступ депрессии.

Опасения Максима оказались напрасными. Период адаптации Рада перенесла стойко. Она не особенно удивлялась тем бытовым чудесам, которые окружали ее, и большинство из них стремилась переиначить на свой лад. Хотя не обошлось и без некоторой доли комичного. В первый же день пребывания на Земле, когда молодые супруги поселились в пустующем коттедже на берегу реки, Максим на несколько минут отлучился, а когда вернулся, увидел Раду сидящей на шкафу. Подтянув колени к подбородку, она убеждала робота – уборщика не трогать ее, причем автомат, при звуках незнакомого для него языка, что называется, «завис» и, забыв о своей основной работе, бесцельно елозил по полу взад – вперед. Максим пнул робота, чем привел его в нормальное состояние, а снятой со шкафа Раде еще раз прочитал лекцию о том, чего нужно бояться, а чего нет.

Дом у них получился потрясающим. Он сочетал в себе привычные для Рады формы зданий Саракша, кстати сказать, отличавшихся очень рациональной архитектурой, и имел полный набор удобств, привычных для Максима, включая крытый бассейн и небольшой зимний сад. Против последнего Рада категорически не возражала.

Строили сами, и только в особо тяжелых случаях призывали на подмогу киберов. Иногда на стройку захаживали любопытные соседи. Кто-то восхищенно ахал, кто-то, напротив, недоуменно пожимал плечами, совершенно искренне не понимая, зачем нужно тратить драгоценное время и силы на подобную стройку, когда вокруг полно пустующих коттеджей.

Кухню Рада целиком планировала сама, причем настояла на том, чтобы Максим установил в ней привычную для нее электроплиту, вознамерившись готовить самостоятельно. Линии доставки пищи она не доверяла, говоря, что в любое блюдо, если хочешь сделать его вкусным, повар обязательно должен вкладывать кусочек своей души. «А у вас готовят бездушные автоматы, потому и пища такая безвкусная!».

Максим, уже знакомый с ее кулинарными способностями, вынужден был согласиться с такой железной логикой, и занялся поисками необходимой плиты. Это потребовало прямо таки гигантских усилий и, в конечном итоге, ему не удалось найти ничего удовлетворительного. Пришлось заказывать промышленный агрегат и самостоятельно переделывать его, подгоняя под размеры помещения. Но зато теперь Рада закармливала мужа разнообразными вкусностями, умело сочетая поварской опыт сразу двух миров.

Другим ее увлечением были зимний сад и небольшой огород, разбитый на заднем дворе. Рада где-то доставала семена совершенно немыслимых овощей, а затем с любовью и тщанием выращивала их. Максим поначалу посмеивался, но потом начал помогать, и совершенно неожиданно для себя втянулся в это увлекательное занятие. Потом Рада начала его учить готовить и небезуспешно. Так, незаметно, в трудах и хлопотах, как-то удивительно гармонично, пролетели эти два года, и, казалось, ничто эту гармонию не сможет нарушить. А вот сегодня этот ранний звонок…

Максим перевернулся на живот, в несколько мощных гребков, доплыл до стенки бассейна, выбрался из него и, набросив на голое тело купальный халат, отправился на кухню готовить завтрак.

– Это ты здорово придумал – насчет завтрака, – Сикорски поддел вилкой кусок поджаренной ветчины, и отправил его в рот. – Признаться, сейчас не могу даже припомнить, ел ли я хоть что-нибудь за эти двое суток. Хотя спорамину за это время мною изничтожено огромное количество – никак не меньше упаковки. На одном спорамине и держусь. Но питаться одними лишь таблетками – это сам понимаешь…

Он аккуратно промокнул корочкой хлеба остатки яичного желтка, прожевал, затем отхлебнул из кружки кофе и, оглядевшись по сторонам, добавил:

– И вообще, хорошо тут у тебя. Наверное, такую технику нынче можно найти лишь в музее. Сам творил?

Максим усмехнулся и любовно огладил сверкающий никелем агрегат:

– Что-то сам, а что-то пришлось изуродовать до неузнаваемости. Вот эту микроволновку, к примеру. Но, в общем-то, да, все своими руками.

– Замечательно! – еще раз восхитился Сикорски. – Ничего не скажешь, руки у тебя растут, откуда надо. – Он отставил кружку в сторону и, посерьезнев, сказал. – А теперь – к делу.

Расстегнув молнию на куртке, резидент КОМКОНа полез во внутренний карман, достал оттуда несколько кусочков картона и протянул их Максиму:

– На, посмотри.

Это были фотографии. Но не привычные стереоснимки, а обычные, плоского изображения, правда, цветные, очень хорошего качества. Максим взял их и начал рассматривать. На всех фотографиях центральным персонажем представал один и тот же молодой человек, почти во всех случаях в военной форме. Лишь на первом он был в плавках и стоял на пляже в компании двух весьма привлекательных девушек. На заднем плане виднелась прогулочная яхта. Все трое улыбались и пребывали, надо полагать, в довольстве собой и выпавшим на их долю отдыхом. Максим смотрел на снимки, отмечая, что лицо парня кажется ему знакомым.