Охота на некроманта - Саша Молох

А он тут пьет, вместо того чтобы разруливать.

Лука снова плеснул себе на два пальца коньяка в чайную чашку и нажал кнопку включения на пульте телевизора. Топать через полквартиры до бара за бокалом было лень. В таком возрасте и статусе можно себе позволить пить коньяк из чего угодно, хоть из блюдца — репутации не испортишь.

На экране замелькали яркие кадры рекламы. Звук Лука включать не стал. От голосов тошнило. Начальство сегодня так качественно вытряхнуло из него все нервы, что даже напиться теперь по-человечески не получалось.

Павел, директор ЗАО «Служба Последнего Пути», вызвал его с раннего, по рабочей мерке, утра — около трех.

И начал компостировать мозг с абсолютно несвойственной ему европейской педантичностью. Сначала порешали стандартные вопросы по поводу снабжения. Потом сверили графики отпусков, чем сроду не занимались. А уж когда дошли до обсуждения заказа канцелярии для бухгалтерии, Лука не выдержал. Встал из неудобного, но модного кресла, открыл дверь, проверил, на месте ли секретарь и не топчется ли кто на пороге, и захлопнул замок. Дошел до единственного в кабинете окна, осмотрел стекла и рамы, потом достал из кармана подаренную приятелями коробочку «с шумом», включил, развел руками и сказал:

— Уж извини, вентиляцию проверять не полезу, но вроде с этим нас никто не прослушает. Излагай. Ты чего дерганный? Конкуренты? Хреновый заказ? А то я не понял — ты работу обсуждаешь или завещание пишешь?

Лука уселся обратно, приняв вид доброжелательной акулы.

Павел, напротив, из своего директорского кресла выполз и залез в сейф, который служил по совместительству баром. Ибо ценнее коллекционного виски в кабинете директора коммерческой СПП ничего не водилось: важные документы хранились в бухгалтерии, доклады работников — в виртуальном учетнике, деньги — на счетах в банке. Еще ценным было содержимое головы Павла, но оно хранению в сейфе не подлежало по причине постоянного использования.

— Кажется, чисто в вентиляции . Никто не слушает.

— А чего ты мне тогда уже сорок минут солому в уши пихаешь? Давай еще расход мыла и туалетной бумаги на каждого сотрудника посчитаем. Тоже дело. А то чего у нас подтирание задниц на квадратный метр рабочего времени не посчитано.

— Да прах его знает. Ощущения поганые, — признался Павел и пригладил волосы.

Толку от этого было чуть — короткий белобрысый ежик как стоял вертикально вверх, так и остался. Внешность у директора была совершенно противоположной должности. Такому бы не в кресле сидеть, а лет двадцать назад в трехсотом мерсе дела решать — широкий, с шрамованной переносицей, почти отсутствующей шеей и ломанными ушами боксера. Парадоксально было то, что к внутреннему содержанию внешность не имела никакого отношения. Павел, кроме армейской службы и КМС по боксу, имел еще две вышки — по некромантии и юриспруденции — и второй упокойный разряд. То есть стоял на шажочек позади начальника местной некроментуры.

— Вроде и говорить нечего. Я ж не баба — делиться с тобой дурными предчувствиями. Дорогой, мне приснилась красная лошадь...

— Не баба однозначно, не перепутаешь даже в темноте, — Лука демонстративно показал руками директорский размах плеч. — Заканчивай душу ковырять, директор. Не первый год работаем. Что за лошадь тебе покоя не дает?

Работали вместе действительно долго — двенадцать лет.

Павел родился тут, потом рванул учиться в столицу, а спустя девять лет вернулся. Вернее, его «вернули». Отсадили блондинистого широкомордого крокодила от золотых рыбок. Во избежание.

Одна из тамошних СПП, размером с градообразующее производство, не выдержала веса его дарования. Придя туда после армии, Павел планомерно сожрал всех начальников отделов, доказав в сжатые сроки их некомпетентность. Где нахрапом, где шантажом, где интригами. Некромант он был прирожденный, из университета на службу уходил с третьим разрядом, из армии пришел со вторым: мог хоть Пушкина поднять на беседу, хоть Гоголя. Лежал бы потом на откате пластом месяц, но поднять бы поднял. Стал замдиректора в двадцать четыре, хапнул медных труб и развернулся. Прогнул под талант всю административную часть.

И зря.

Как руководитель Павел был плох. Всех мерил по себе, гениальному, совал в зубы девятой категории задания для пятой, а пятую мог отправить бумажки перекладывать. От предложенных им новаторств затрещала традиционная схема работы. Пошли срывы у сотрудников, а следовательно — косяки на работе. Раз косяк, два косяк, и сразу закопошились и подняли уши коллеги из полиции. Этим только дай повод: вроде и не конкуренты, а руку вмиг откусят и свою родную лапу на место отгрызенной прикрутят.

Владелец прикинул, что к чему, и настоятельно рекомендовал Павлу уволиться. В других СПП о нем уже были наслышаны и резюме разворачивали на подлете под благовидным предлогом. Столица сделала морду кирпичом, и Павлу пришлось вернуться на историческую родину, в Усольск. Вроде и город-миллионник, и СПП крупная, и место — сразу директорское, выше по здешним меркам только силовики, которым гражданские дела до лампочки, а все-таки глушь и провинция — не особо развернешься.

Самое любопытное, что развернуться согласно натуре Павел попытался и тут, но уперся в Луку, который стал на его пути если не железным занавесом, то бетонной стенкой точно. Луке-то было одинаково положить что на столичные заслуги Павла, что на его же столичные грехи.

После первой же пачки новаторских распоряжений Лука, бывший тогда начальником смены, недолго думая взял Павла за шкирятник и отвозил носом по всему кабинету, как кутенка. Без травм, но предметно. И это несмотря на директорское богатырское телосложение, армейский опыт, разряд и ежедневное посещение навороченного спортзала. Потом усадил в кресло, напоил виски и планомерно объяснил: где, что и как пойдет под плиту, если эти новаторства пустить в ход.

Павел, при всем гоноре, дураком не был, усвоил с первого раза. Да и изгнание из столичного рая даром не прошло — отложилось. Подумал, выпил. Луке налил. Еще подумал. И стал с Лукой не то чтобы дружить, скорее, приятельствовать. И прислушиваться. Поставил на пост второго заместителя и даже выбил у владельца тройной оклад.

А два года назад отказался подписать Луке увольнение — тот хотел карьеру закрыть и уйти в полные частники. Вместо этого снял с общей работы, пихнул в офис и навесил должность консультанта с правом отказа. Проще говоря, все дела о подъеме, которыми занимались в СПП, сначала проходили одобрение у Луки.

И завернуть он мог кого угодно — даже золотую клиентуру, если ему там померещилась пакость.

Сначала Лука смеялся: мол, Павел его талисманом держит.

Директор покивал, сказал «угу» и подкинул пару новичков, чтоб дела помогали сортировать. На обучение премудростям. Сотрудники выли и желали Луке четвертой формы, но через три месяца стали человеками.

Лука вновь написал заявление.

Павел снова угукнул, пожал плечами, потыкал пальцем в потолок, намекая на давление обстоятельств и происки высших сил, дал еще два оклада сверху, неограниченные полномочия и назначил заместителем директора.