Ночные шорохи - Джудит Макнот

— Судя по грозной физиономии, он разыскивает Меня, —вздохнула девушка.

— Ты же сказала, что пять минут у тебя еще в запасе!

— Верно, но ему напле… — Она осеклась и взволнованносхватила подругу за руку:

— Сара, смотри, кто стоит у твоего киоска! Сама миссис Пил!И на каждой руке по кошке!

Миссис Клиффорд Гаррисон Пил была вдовой одного из самыхреспектабельных и богатых граждан Белл-Харбора.

— Представляешь, потрясающий потенциальный клиент ждеттвоего совета! Только смотри, она с приветом. И ужасно требовательна.

— К счастью, я в отличие от нее терпелива и сговорчива, —возразила Сара, и Слоан едва не покатилась со смеху, когда подруга бегомбросилась к важной персоне. Покачав головой, Слоан пригладила волосы,проверила, не выбилась ли блузка, и смело пошла навстречу судьбе.

Капитан Рой Ингерсолл, по-прежнему стоя у палатки, что-тонаставительно вещал Мэтту Карузо и Джессу Джессапу, которых должна была сменитьСлоан. При виде девушки Джесс расплылся в улыбке, Ингерсолл пригвоздил ее кместу разъяренным взглядом, а Карузо, известный подхалим и приспособленец,вначале, подражая напарнику, улыбнулся, но тут же усек, что начальствонедовольно, и постарался как можно нагляднее выразить свою неприязнь.

Слоан, обычно старавшаяся отыскать даже в самыхотталкивающих людях хорошие стороны, в случае с Мэттом была бессильна,поскольку в довершение к своим не слишком привлекательным качествам он, какбыло известно всем, служил добровольным стукачом Ингерсолла, и при этом весьмадобросовестным. В тридцать три года Карузо успел обзавестись солидным пивнымбрюшком, небольшой лысиной, а его круглая одутловатая физиономия имеланеприятное свойство покрываться крупными каплями пота, стоило шефу полицииобратить на ее обладателя хмурый взор.

Не успела Слоан подойти ближе, как Ингерсолл разразилсяпространной тирадой.

— Всегда подозревал, что выполнение скучных повседневныхобязанностей не идет ни в какое сравнение с показушным геройством на глазахизумленной толпы, — прошипел он. — Но видите ли, нам с лейтенантом Карузо немешало бы пообедать. Вы чувствуете себя в силах посидеть здесь полчаса, пока мыгде-нибудь перекусим?

Иногда его колкости больно ранили, чаще просто раздражали,но эта последняя вышла настолько дурацкой и несправедливой, что сам онотчего-то показался девушке скорее большим толстым капризным ребенком с седымиволосами и жирным животиком, чем беспощадным тираном. Ну что с ним, с таким,поделать?

— Ничего, можете не торопиться, — снисходительно разрешилаона. — Я, пожалуй, продежурю весь следующий час.

Удостоверившись, что на этот раз отравленная стрела недостигла цели, Ингерсолл круто повернулся, но, уже отойдя, все же не смогустоять перед соблазном дать последний залп:

— Попытайтесь ничего не испортить, пока нас не будет,Рейнолдс.

На этот раз ему удалось вывести Слоан из себя не толькопотому, что окружающие стали удивленно оборачиваться, но и из-за ехиднойухмылки Карузо. Подождав, пока парочка удалится на несколько шагов, онажизнерадостно крикнула вслед:

— Попробуйте чили! Говорят, это что-то! — И, вспомнив советыСары, которую считала непререкаемым авторитетом по части мужских вывертов икапризов, добавила чуть громче:

— Только если не выносите перец халапеньо, держитесьподальше от Пита Салинаса и его лотка!

Оба, как по команде обернувшись, наградили еевысокомерно-торжествующими взглядами, исполненными мужского превосходства, инаправились прямиком к лотку Салинаса.

Слоан поспешно отвернулась, чтобы скрыть улыбку, и приняласьприводить в порядок стопки брошюр по самообороне для детей и женщин, а такжеусловиям приема на работу в правоохранительные органы. Джесс Джессап, проследивза удалявшимися коллегами, тяжело вздохнул:

— Что за сладкая парочка! Эгоист и подлипала! Слоан была вдуше согласна с ним, но предпочла по привычке смягчить ситуацию, а не подливатьмасла в огонь;

— Зато Ингерсолл — настоящий коп, нужно отдать ему должное.

— А ты чем хуже? Что же он постоянно тебя пинает? — возразилДжесс.

— Просто никого не признает, кроме самого себя, — пояснилаСлоан, все еще пытаясь спасти хорошее настроение и ощущение душевного покоя.

— Ты забываешь о его любимчиках, — рассерженно процедилДжесс.

Слоан ответила неотразимой улыбкой.

— Интересно, кого же он любит?

Подумав немного, Джесс неожиданно хмыкнул.

— Никого, — пробормотал он, очевидно потрясенный сделаннымоткрытием. — Абсолютно никого.

На этом спор и закончился. Оба замолчали, наслаждаясь свежимвоздухом и относительным бездействием, отвечая на кивки знакомых или простопрохожих. Вскоре Слоан отметила, что некоторые женщины дефилируют мимо ужевторой или третий раз, а улыбки, обращенные к Джессу, становятся все болеепризывными и откровенными.

Слоан это позабавило, но не удивило. Джесс обладал некиммагическим воздействием на прекрасный пол независимо от того, как был одет, нов полицейском мундире выглядел настоящей голливудской звездой в ролиобаятельного, мужественного и непреклонного полицейского: вьющиеся темныеволосы, ослепительная улыбка, шрам над бровью, придававший ему видромантического злодея, и в довершение всего ямочка на щеке, делавшая ееобладателя поистине неотразимым.

Он поселился в Белл-Харборе год назад, а до этого семь лет прожилв Майами, где служил в полицейском департаменте округа Дейд. По собственномупризнанию, Джесс был сыт по горло ростом автокатастроф и преступности в большомгороде, поэтому, решив немного передохнуть, в одно прекрасное субботнее утрокинул в джип спальный мешок и смену одежды и направился по Северному шоссе самне зная куда в поисках живописного пляжа и уютного домика. Так и очутился вБелл-Харборе и, проведя здесь два дня, понял, что обрел настоящий дом. Коллегипостоянно подтрунивали над ним по поводу бесконечных звонков от дам, попавших взатруднительное положение и требующих немедленно их спасти. И поскольку участкипатрулирования менялись каждые три месяца, известность Джесса неумолимо росла,а вместе с ней и репутация завзятого донжуана. Все, от секретарей до дежурныхсержантов, немилосердно издевались над ним, хотя, к чести Джесса, нужно былоотметить, что он никогда не выказывал ни малейшего раздражения и стольсомнительная слава не прибавила ему ни самодовольства, ни тщеславия. И если быне тот неоспоримый факт, что все женщины, с которыми встречался коллега,неизменно были высокими, стройными красавицами. Слоан посчитала бы, что онсовершенно равнодушен к собственной внешности.