Город темной магии - Магнус Флайт

Сара одним глотком допила остатки кампари. В дверь позвонили.

– Твой любовник? – Алессандро выгнул бровь. – Я думал, у тебя не будет никакого секса, пока ты не закончишь статью о восприятии в мозгу высоты звука. Ты вроде сама мне говорила.

Сара покачала головой.

– Посмотрю, кто там, – сказала она, вручая Алессандро свой бокал. – И учти, если мы собираемся побеседовать о темной материи, мне понадобится вторая порция.

Когда Сара открыла дверь, перед ней предстал пустой коридор. Она поморгала, а затем опустила взгляд и обомлела.

Посетитель был… крошечным. Любопытно, подумала Сара, как принято называть по законам политкорректности, «человек некрупного телосложения»? Она уставилась на макушку незнакомца: голова, кстати, была громадной и заслоняла всю фигуру гостя, за исключением пары ног в коричневых ботинках. Носы же ботинок смотрели в разные стороны, как у балетного танцора. Или у куклы из папье-маше.

Обувь озадачила Сару. Ретростиль, но дело было не только в винтажной модели – у ботинок имелись пряжки, а не шнурки! Сара зажмурилась.

– Сара Уэстон?

Голос посетителя звучал совершенно не пискляво, а гулко и низко. Как фагот. Он и размером-то не больше фагота, подумала Сара, да и вес, наверное, примерно такой же.

– Чем я могу вам помочь?

На всякий случай Сара уклонилась от прямого ответа. Лучше соблюдать осторожность, особенно учитывая сумму студенческого займа, которая на ней висела. Перед ее внутренним взором возникла соблазнительная картина, главное место в которой занимали пачки чешских крон. А вдруг о подобных вещах надо заявлять в налоговую службу?

Человечек запрокинул голову, поднес к глазам крохотные ручки, сложенные в форме бинокля, словно свет флюоресцентной лампы в коридоре был чересчур резким. Или он решил поиграть с ней, как с ребенком? Его глазища оказались огромными и чересчур темными, почти черными.

– Chi è?[7]– возле Сары возник Алессандро.

Узел его завязанного на бедрах полотенца находился на уровне подбородка человечка.

– Вы на нее не похожи, – произнес незнакомец, не обращая на итальянца внимания и продолжая пристально разглядывать Сару.

– Возможно, есть какая-нибудь другая Сара Уэстон, – предположила она. – А в чем дело?

Человечек еще мгновение спокойно изучал Сару, после чего заговорил тихо и нараспев, причем его голос приобрел минорное звучание:

Доселе я считал, что муз лишь девять, но теперь,

Увидев Уэстон, должен заключить, что десять их.

Ибо она льет песни музыкальны, как вино

Младое, терпкие, Кекроповым подобны сотам.

Алессандро издал короткий свист – сложный и выразительный, на какой способны лишь итальянцы, рожденные к югу от Рима. Сара хорошо изучила все вариации. На сей раз свист означал: «О, я гляжу, ты переключилась на pazzo[8], малышка? Неплохой выбор!» Потрясающе, что Алессандро удалось вложить в этот звук столько сарказма, мелькнуло в голове у Сары. Особенно учитывая тот факт, что он одет только в полотенце. И что еще, черт возьми, за Кекроповы соты?[9]

– К сожалению, я не автор, – незнакомец скромно помахал миниатюрной ладошкой. – Стихи сочинил некий Бальтазар Каминеус, доктор права. Он превозносил достоинства Элизабет Уэстон[10], на которую вы не похожи. Что ж, тем лучше для вас: она была не особенно привлекательна, даже со скидкой на костюм той эпохи.

Алессандро облизнул губы. Ясно! Он не собирается ни уходить, ни помогать Саре блуждать в потемках светской, однако полубезумной беседы. Хоть бы штаны надел, в конце концов! А карлик, похоже, ожидал ответа – застегнутый на пряжку башмачок мягко притопывал по дверному коврику.

– Вас прислал Бейли? – Сара приготовилась к тому, что человечек вытащит из рукава магнитофон и обрушит на нее очередную порцию «Весенних бутонов» в качестве серенады.

– Боюсь, что Элизабет Уэстон не часто читают в наши дни, – проговорил маленький человечек. – Ее забыли, подобно многим другим. Но с ней еще не кончено! О нет, пока еще нет…

– Прошу прощения, – прервала Сара, – но у меня… в общем, дела. А если вы хотите что-нибудь… сказать… или сделать…

– Ей нужно собираться в Прагу, – пояснил Алессандро, беря на себя минимальную полезную функцию. – Она теперь ученый molto importante[11].

– Значит, вы едете? – человечек наклонился вперед и легко коснулся запястья Сары. – Я и не сомневался! Я надеялся – и вот результат! Мне кажется, вы нужны в Праге.

Сара внезапно насторожилась. Откуда мелкому типу известно о ее планах?

– Я считаю, что это просто замечательно, – продолжал человечек своим странным фаготоподобным голосом. – У вас интересное лицо. А юноша, замотанный в полотенце, ухмыляется, глядя на меня. Он считает меня pazzo, разве не смешно? Он ищет не в том месте, уверяю вас! Или, точнее, в правильном месте, но в неправильном направлении. Дрожжи! Ха!

– Ладно, пожалуй, я позвоню в полицию, – буркнул Алессандро, пожимая плечами и поворачиваясь в сторону квартиры.

Сара молча посмотрела ему вслед, ренессансный торс Алессандро явно пребывал в сильном раздражении и дурном расположении духа.

– Откуда вам известно, что семья Лобковицев прислала мне приглашение? – выпалила она. – Я получила письмо пару часов назад.

– Я нахожусь в очень близких отношениях с семьей Лобковицев, – ответил карлик. – Собственно, я только что из Праги.

Он снова поднес пальцы к лицу и теперь полностью прикрыл ими глаза, после чего протянул руки к Саре. Посередине раскрытой левой ладони человечка покоилась плоская медная коробочка, в каких обычно держат пилюли.

– Возьмите, – кратко сказал он.

Сара услышала, как в соседней комнате зазвонил ее мобильник.

– Я должна ответить, – промямлила она.

Саре не хотелось впускать карлика в свою квартиру, однако захлопнуть дверь у него перед носом было бы по-настоящему грубо и невежливо. Кроме того, он был как-то связан с ее новыми работодателями.