«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994 - Борис Гедальевич Штерн

и боевых лошадей, и настоящие служебные конюшни. А не только цирк да ипподром. Где будут маяться те, другие, которые придут еще позже и которым вообще не повезет. Это вам не сто, двести лет назад… Ну, да чего там говорить!

Отец всегда громко стучал сапогами, когда входил в дом, и звенел шпорами. Работу свою любил и считал общественно значимой. Под старость очень горевал, что в конной милиции произошли большие сокращения. Помнил Варей пышные, желтые от табака усы да выпуклые голубые глаза. Иногда отец приносил с собой седло и шумно клал его у стены длинного коридора их коммунальной квартиры. Соседи каждый раз отворяли двери и высовывали любопытные лица. Когда отец удалялся, Григорий Семенович обязательно говорил с нарочитым уважением:

— Натуральна кожа! Вещь! — И покачивал в умилении головой.

— Конечно, натуральная! Ишь, как воняет! Он скоро портянки будет на кухне сушить! Я вам говорю! — непременно откликалась Пелагея Федоровна.

В жизни Варея были три периода отношения к службе отца. В первом, детском, он гордился отцом. Ему нравился исходящий от него лошадиный запах. Иногда отец брал его с собой, усаживал впереди себя на лошадь. Это было верхом блаженства! В школьные годы, особенно в старших классах, Варей стыдился отца. Его тошнило, когда отец за обедом с упоением рассказывал, как они «вытесняли» или «захватывали в кольцо» не в меру разгоряченных после футбольных матчей болельщиков. В школе Варей учился отлично и школьной элитой был признан. В какой-нибудь заурядной профессорской семье своего приятеля-одноклассника он говорил, что его отец — зоолог, специалист по лошадям. И все окружающие безразлично кивали головой: «Зоолог так зоолог. Нам без разницы. Мы либералы и люди самых широких взглядов. Да хоть бы старьевщик или, скажем, конный милиционер. Нам-то что!». В студенческие годы ему было наплевать, кто его отец. Варей унаследовал от него непокорный чуб. Как ни стригся, все равно через пару недель образовывался чуб. Это было досадно, так как в моде в то время были совершенно другие прически.

Варей достал из кармана листок с информацией, отыскал в нем адрес бывшей жены бородача Лидии, записал в журнал, что отбывает в местную командировку, вызвал дежурную машину и спустился к подъезду.

Машина петляла по узким переулкам старой части города. Шофер оказался неопытный и никак не мог найти нужный адрес. Наконец Варей отпустил машину и пошел пешком. Начинало темнеть. Он прекрасно знал этот район. Но то ли сильно изменилось все за последнее время, то ли Варей заблудился в трех соснах… Пройдя двумя проходными дворами, он неожиданно уперся в нужный дом. Поднялся на третий этаж. Постоял перед выкрашенной коричневой масляной краской дверью. Ему почудилось, что за дверью кто-то стоит и тихо дышит. Тогда он на цыпочках опустился вниз и вышел во двор. Сел на скамеечку неподалеку от детских качелей. Прикинул, где могут находиться окна квартиры. И стал наблюдать за желтыми неплотными занавесками. Ему показалось, что это окно совершенно непохоже на остальные. Окружающие Варея предметы — соседние дома, одинокое черное дерево посреди двора — вдруг начали еле заметно двигаться по кругу. Даже темное, покрытое облаками небо неторопливо поползло в сторону со своего насиженного места. Варею сделалось не по себе. Идти в квартиру почему-то страшно не хотелось. Он стал тянуть время, убеждая себя, что в любых учебниках рекомендуется провести сначала тщательное наружное наблюдение. Занавеска отодвинулась. Показалась женская фигура и стала смотреть во двор. Дальше ждать уже было нельзя. Варей решительно вошел в подъезд.

Дверь открыла женщина. Приятной наружности, стройная, крепкая, занимается спортом, темные блестящие волосы, глаза серые, легкий румянец, чуть выше среднего роста, возможно, примесь восточной крови. Взглянула вопросительно.

— Здравствуйте, — улыбнулся открыто и доброжелательно Варей. — Петр Константинович дома?

— Нет, он уже давно здесь не живет, — сухо ответила женщина.

— Какая жалость! — воскликнул Варей. — И где ж его можно найти?

— Не знаю! — попыталась закончить разговор женщина.

— Что же теперь делать?! — запричитал Варей. — Я проездом, из глубинки. Учились вместе, в университете. Так хотелось повидаться! Вы разрешите зайти на секундочку?

— Ну, проходите, — неохотно разрешила женщина.

Настороженно заходит Варей. Уж больно легко удалось проникнуть в квартиру. Без умолку болтает какую-то чепуху, сыплет шутками-прибаутками. Осматривается. Обычная квартирка средней руки. Каких много. Да… средний достаток, а женщина очень ухоженная, не совсем вписывается. А может быть, развод фиктивный? Чтоб имущество сохранить при конфискации? И, подвергая сомнению, оглядывает обстановку — телевизор в углу, сервант, тахту — разве это имущество? Может, действительно одна? Скучает…

Рассказывает Варей трогательно-печальную повесть о своем босоногом, сиротском, полуголодном детстве. Затягивает противника в расположение своих частей. Женщина улыбается, включается постепенно в разговор. «Зачем все же я ей нужен? Понятно, что неотразим и прочее. А все-таки?» — напряженно размышляет Варей и переключается на кооперативы. Предлагает создать свой небольшой, заработать кучу денег и махнуть куда-нибудь, ну, скажем, по пустыне на верблюдах, как какие-нибудь там туареги.

— В пустыню… — мечтательно повторяет женщина. — Это было бы здорово.

Нравится Лидия Варею, нравится… «Чем же это, интересно? Обычная бабенка, — спрашивает себя он и сразу же отвечает: — А всем!»

Переходит Варей на тему сахарного песка и самогоноварения. Сетует на нерадивых членов общества.

— Намек поняла. Кофе хотите? Или вы на сон грядущий не потребляете? — улыбается Лида.

— Какой уж там сон! — сетует на тяжелую судьбу Варей. — Премного благодарен да и только!

Весьма соблазнительно покачивает бедрами Лидия, удаляясь на кухню. Знает, что смотрит ей вслед Варей.

— А я вас уже где-то видел! — кричит он ей вдогонку.

— В очереди за песком, — хохочет в ответ женщина.

«Нет, не в очереди, — бормочет Варей. — А вот где, не помню, ведь важно это, очень важно. А вспомнить не могу, потому что не высыпаюсь! — неожиданно раздражается он. — Проклятая служба!» Быстро встает, подходит к книжным полкам. Внимательно пробегает глазами по корешкам книг и видит внизу сбоку, на видном месте, пачку фотографий. Не торопясь, перебирает Варей фотографии: Лида с бородачом на морском побережье, несколько групповых, видимо, семейных, старушки у подъезда, дети на лесной лужайке. Отбирает несколько штук и засовывает их в карман. В том числе — с импозантным стариком в инвалидной коляске, снятую «Поляроидом». «На память…» — приговаривает Варей и подходит к окну. Совсем темно уже на дворе. Кажется ему, что сидит кто-то у детских качелей на скамейке. Там, где недавно сидел Варей, и смотрит на него. «Очень даже может быть! — раздельно и четко выговаривает про себя Варей. — Главное, раньше времени не брать в голову…»

Несет хозяйка кофе. И