Марсала - Ника Чёрная

Подъехавший наконец лифт привычно дзинкнул, возвещая о своём прибытии и прерывая стенания шефа. И, гостеприимно распахнув свои двери, словно насмешку над ситуацией явил их глазам своего пассажира… пассажирку.

— Добрый день, Павел Васильевич, — кокетливо взглянув из-под сверхъестественно пушистых искусственных ресниц, промолвила та-самая-Лидочка-из-бухгалтерии, выходя из лифта. — А я за подписями… — и, мазнув взглядом по Рите, словно та была чем-то неодушевлённым и совершенно не заслуживающим внимания, улыбнулась шефу.

Маргарита только нервно усмехнулась в ответ и закатила глаза, не зная, то ли плакать, то ли смеяться над этим театром. Уж кому-кому, а ей доподлинно было известно, что документы, папку с которыми Лидочка держала, прижимая к обтянутой белой блузкой груди, были фикцией. Не больше, чем шитым белыми нитками предлогом…

— Оставьте бумаги у секретаря, — раздражённо указал Павел кивком на папку в её руках.

— Но как же… — похоже, Лидочка отважилась на то, чтобы обиженно надуть губки.

— Оставила бумаги, и марш отсюда! — неожиданно рявкнул Стрельцов. Да так, что девица вздрогнула и испуганно на него воззрилась. — Триста третий кабинет, этажом ниже, — отрезал он, озвучивая “адрес” отдела кадров. — Пишешь по собственному. Сделаешь всё быстро и без вопросов — получишь двойное пособие и рекомендации. Вопросы?

— Но как же…

— Вопросы? — жёстко повторил Павел Васильевич.

— Н-нет, — испуганно пролепетала Лидочка.

— Вот и умница, — совершенно безэмоционально резюмировал директор.

И, проводив взглядом засеменившую в сторону оставленного ими хаоса в приёмной девицу, задержал уже собравшуюся закрыться створку лифта, сокрушённо вздохнул и приглашающе махнул другой рукой Маргарите.

— Ну вот, обидел девочку. А она так старалась, — криво усмехнулась она, когда двери закрылись, ненадолго отрезая их от окружающего пространства.

Неожиданный перерыв в разговоре дал ей возможность перевести дыхание и успокоиться, а появление Лидочки немного отрезвило.

— Не там, где надо, старалась, — зло хмыкнул Стрельцов.

— Скоры вы на расправу, Павел Васильевич. Увольняете сотрудников налево и направо… А вдруг там настоящее глубокое чувство?

— Знаю я такие глубокие, — он усмехнулся на этом слове, — чувства. Давно пора было распорядиться, да всё руки не доходили.

Повисла неловкая пауза.

— Твою мать! — выругался он, словно очнувшись. — Рит, ну что мы творим, а? Какая-то несусветная глупость… Ну хочешь… хочешь пошлю шведов к их чёртовой скандинавской бабушке? А? Я серьёзно. Контрактом меньше, контрактом больше… Да плевать мне на них вместе со всеми обязательствами!

— Ты сам себя слышишь, Стрельцов? — с упрёком воззрилась Рита на Павла. — Не надо этих широких жестов, спустись на землю! Положить столько сил, времени, ресурсов, и взять всё, и разом похерить — вот что действительно будет огромной глупостью! Неустойки, репутация, рабочие места… Да что я тебе объясняю, сам знаешь.

Он знал. Он действительно прекрасно всё знал.

— Ну тогда я выставлю Густафссону ультиматум насчёт этого ублюдка. Если они дорожат контрактом, пусть засунут свои условия куда подальше! Да вокруг полно отличных специалистов, неужели не найдётся на его место другого?

— Стоп, — оборвала она его. — Притормози. Я не вернусь. Просто прими этот факт.

— Рита!

— Да дело не в нём, Паш, — устало выдохнула она. — Как ты не понимаешь? Не в нём ведь дело…

— Да понимаю я, Рит, понимаю! Я погорячился, признаю, — удручённо произнёс он, с мольбой в глазах уставившись на неё, — но это же не повод вот так, сразу рубить с плеча! Марго, я с ума схожу, пойми и ты… Я, как его рядом увидел… да у меня просто крышу сорвало, мозги отказали…

— Хватит, Паш. Я всё сказала. Ещё там, в кабинете, — Маргарита отвернулась, больше не в силах смотреть на него.

— В том-то и дело, что ты не сказала ни-че-го! — внезапно взорвался он. — Это именно я всё сказал! И ничего не получил в ответ, — на секунду он замолчал, словно сам себя осадив, и уже более спокойно продолжил: — Наверное, действительно хватит. Хватит стучать в закрытую дверь, хватит биться головой о стену. Как придурок, честное слово… Навязчивый придурок, не заслуживающий понимания…

****

Дверь лифта открылась, заставив Павла замолчать, а в воздухе повис шлейф недоговорённости. В кабину, приветственно кивнув, зашли люди, в компании которых им теперь предстояло ехать до первого этажа.

Стрельцов, на секунду прикрыл глаза, чтобы успокоиться, затем достал телефон и, пролистав список контактов, нажал на вызов.

— Николай Петрович, вы внизу? — проговорил он в трубку. — Да. Подъезжайте на паркинг. Прямо сейчас, да.

— Я на машине, — отозвалась Рита, когда он нажал отбой и сунул смартфон в карман.

— Ты не сядешь за руль в таком состоянии.

— Стрельцов…

— Рита, не выводи меня из себя окончательно! — жёстко отрезал он, заставляя попутчиков непроизвольно оглянуться.

И уже через несколько минут они стояли у служебной машины, не зная, как себя вести и что говорить. Рита словно выдохлась, сил на отстаивания своих позиций больше не было. На неё внезапно навалилась такая вязкая усталость от всего: от громких речей, от порывистых действий, от обид, от недоверия, от непонимания. Хотелось, как в детстве, просто накрыться с головой одеялом и спрятаться от монстров, бродящих вокруг и мешающих своим присутствием жить нормально, не боясь и не оглядываясь по сторонам. Хотелось снова очутиться в старом добром уютном коконе, в том самом панцире, которой столько лет служил ей верой и правдой. Но даже он разбит вдребезги! И назад дороги нет…

А виной всему, казалось бы, мелочи. Там недоговорил, тут додумал… Сколько таких мелочей происходит в жизни человека? Мелочей, на которые он ежедневно закрывает глаза, пытаясь найти компромисс с самим собой и окружающим пространством. Переводит в шутку, загоняет глубоко-глубоко, рассудительно пытаясь не придавать незначительным обидам и мелким недопониманиям большего, чем они заслуживают, внимания, а то и вовсе забыть о них. Но иногда, стоит этим мелочам наслоиться друг на друга, ударить одним скопом, сорваться летящим под откос снежным комом, увеличивающимся с каждым неосторожным действием, с каждым произнесённым в горячке словом, с каждой вынырнувшей из глубин сознания обидой, происходит непоправимое. И остановить этот ком, уже лавиной сметающий всё на своем пути, практически невозможно.

— Оставь ключи, поручу Николаю пригнать твою машину.

— Не стоит. Заберу потом сама.

— Как знаешь…

— По поводу расписания на ближайшие дни можешь уточнять всё у Леры, она в курсе. Завтра позвоню ей, сориентирую в остальном. И не тяни с новым человеком, работы много, ей одной будет тяжело.