Дела адвоката Монзикова - Зяма Исламбеков

– Либо едешь в Афганистан на полковничью должность, замазываешь свои пьяные выходки, исправляешь биографию и возвращаешься героем-афганцем, полковником, либо мы тебя за дискредитацию увольняем. Но, сам понимаешь, только из уважения к Петру Афанасьевичу, царство ему небесное, мы даем тебе последний шанс. Понял? – кадровик тяжело ступал по паркету, и все время смотрел в сторону.

– Товарищ полковник, когда я могу сдать дела и поехать в Афганистан? – сразу же спросил Леонид Павлович.

– Да какие у тебя дела? Пиши рапорт и вперед. Завтра вылет.

Сам разговор, разумеется, был длиннее, но из-за того, что матерные или, как теперь их называют – ненормативная лексика, слова опущены. Возможно, у читателя может создаться впечатление, что вопрос был решен заранее? На самом деле, началу разговора предшествовала бутылочка Столичной под огурчики, помидорчики, сало, черный хлеб и банку шпротов. Затем хозяин кабинета достал «свой» «НЗ» – три звездочки – и здоровенный кусок докторской колбасы. И только тогда, когда на грудь было принято добрых 1,5 литра, когда из закуски осталась одна соль, офицеры перешли к официальной части разговора.

Не в обиду военным будет сказано, а и среди них есть и ни мало умнейших людей, как, впрочем, и среди представителей других профессий, например, водопроводчиков, сантехников и т. д., существует такой обычай, согласно которому любое доброе начинание, дело – надо всегда отметить. Хорошая погода – хорошо. А вот не выпить за хорошую погоду – это грех, это очень нехорошо. Хорошие стрельбы, нет убитых и раненых на учениях – это не просто хорошо. Это очень хорошо в течение недели, а может и двух. Когда праздников нет, нет дней рождений и до получки еще далеко, то только убогий и ленивый не может, или не хочет, вспоминать эпохальные праздники типа «300 лет граненому стакану!» или «За нашу нелегкую, но героическую службу на благо великой и могучей Родины!» Обычно последние тосты, когда все уже давно выпили за здоровье собравшихся, членов семей всех вместе и поименно, успехи родственников, друзей и политических лидеров идут более лаконичные и наполненные высоким поэтическим пафосом, типа «Ура!» или «Ну, будьте здоровы». Часто, к тосту, идет присказка. Например, что посуда любит пустоту, что грех оставлять благодать врагу и т. д.

Ирина Михайловна мужественно воспитывала двоих племянников – Павлика и Лёнечку. Пять лет она заменяла им отца и мать. Всю нежность, весь материнский инстинкт отдавала Ирина Михайловна ребятишкам, которые из обычных мальчиков незаметно превратились в молодых людей. Как-то сразу, неожиданно появились девочки, сигареты, спиртное. Но, к счастью, вернулся в «родные пенаты» молодой генерал – Леонид Павлович, который быстро вправил мозги оболтусам. Получив должность начальника Военно-медицинской академии, Леонид Павлович устроил сначала старшего, а затем и младшего сына в одно из самых престижных Военно-морское училище. Женившись вторично, уже не по расчету, а по любви, на 22-ух летней секретарше, к своему нескрываемому удивлению молодой папаша вдруг стал замечать разительное сходство двухлетней дочери Ириши – её он назвал в часть своей младшей сестры – с соседом Славиком, которого от него отличали только молодость – ему было 19 лет – и отменное здоровье. По стечению обстоятельств, Женя – молодая жена Леонида Павловича – рожала в день дежурства Ирины Михайловны и именно ей она обязана появлением трудной девочки Ириши. Все, очевидно, помнят популярный фильм «Семнадцать мгновений весны», когда роженица – радистка Кэт – кричала во время родов на родном языке. Именно на этом и засыпалась пианистка Кэт, именно на этом засыпалась и Женечка, отчаянно повторявшая имя любимого – Славика.

Леонид Павлович об этом узнал, когда пришла «похоронка» на Славика. Его, молодого призывника, отправили служить на границу, где он и погиб, не отслужив и трех месяцев. А Женечка, не вынесшая утраты своего любимого, вскрыла себе вены. Но умереть так и не смогла. Как ни странно, довольно быстро приехала скорая помощь и жизнь удалось спасти, но до сих пор Женя всё ещё находится в психиатрической лечебнице. Леонид Павлович стал пить уже не раз в день, а до и после еды. Сколько ему осталось теперь служить или жить – никто не знает. По документам ему нет и 50 лет. А когда наступит цирроз печени или белая горячка – одному богу известно!

Большие надежды, связанные с детьми и семейным счастьем, рухнули. Пьянство и обжорство стали альтернативой семейных радостей и людских надежд. Формально у Леонида Павловича было всё, но это только на первый взгляд, формально.

Именно поэтому Леонид Павлович принимал искреннее участие в судьбе единственно преданной, искренне любящей его таким, каким он был, сестренки его покойной жены Ирины. Обидно, но ничему хорошему он за все эти годы научить ее не так и не сумел. Словарный запас его был невелик. Если бы его можно было посадить на двухмесячную диету, чтобы со 135 кГ при росте в 172 см он мог бы войти в норму, если бы его одеть попроще, без, всяких, там выпендронов, то был бы вылитый Петрович – слесарь сантехник, у которого было доброе сердце и подорванное алкоголем здоровье. Петрович частенько захаживал в квартиры Ирины Михайловны и Леонида Павловича – родных по матери и таких разных по отцам. Разные квартиры в одном доме, разные судьбы, но одинаково одинокие бедолаги в этой нелегкой жизни.

Услышав шум в квартире Ирины Михайловны, Леонид Павлович быстро сообразил, что что-то ненормальное происходит дома у его Ирины. Мужики – Монзиков и Леонид Павлович – столкнулись лбами прямо в дверях. Один собирался уйди, т. к. его выгоняли, другой же стоял в семейных трусах и майке, держа в одной руке огрызок соленого огурца, в другой – здоровую палку Краковской колбасы.

Читатель, наверное, решил, что дальше будет описание драки и всего того, что ей обычно сопутствует? А вот и нет. Все эти пикантные подробности не заслуживают и малейшего внимания. И тому есть масса объяснений. Во-первых, я вообще слабо понимаю, зачем было описание Леонида Павловича с его Леней и Павликом? Хотя, возможно, все они, так или иначе, еще ни раз встретятся с Александром Васильевичем. По-видимому, логичнее было бы изложить проблему Ирины Михайловны?

Так были у нее проблемы или нет?

После небольшой драки, где легкую победу нокдауном одержал бравый военный, по просьбе Ирины Михайловны, Леонид Павлович с большим трудом втащил в ванную окровавленного Монзикова. Его лицо было в ссадинах и синяках. Смотреть на него было страшно и неприятно.

После окончания драки, минут через двадцать, славная троица уже сидела на кухне и весело обсуждала последние события. Мужики на двоих распили 0,75 л. водочки под домашние соления и всё бы было ничего, если бы не одно обстоятельство – Монзиков решил всерьез заняться решением проблемы Ирины Михайловны. Дело было весьма и весьма щекотливым. По рекомендации Леонида Павловича она прописала на своей жилплощади одного из сослуживцев Павлика – старшего сына Леонида Павловича. Более того, она даже вышла замуж, разумеется, фиктивно, о чем без слез она теперь не могла говорить.

Муженек, разница в возрасте с которым была 18 лет, оказался отъявленным негодяем. Он без зазрения совести начал претендовать не только на квартиру, но и на имущество Ирины Михайловны. Где он находился в последние дни – никто не знал, поскольку из Вооруженных Сил он уже уволился и никаких контактов ни с Павликом, ни с Леонидом Павловичем у него не было.