Гостеприимный край кошмаров - Антон Орлов

Младшая богиня смерти говорила с азартной досадой, ее машина в это время петляла по старым кварталам Птичьего Стана. Глядя в окошко, Лерка снова подумала о вампирах: вот бы они здесь водились… Не медузники с загребущими полосатыми щупальцами, а миловидные юноши с бледными, как луноцвет, ликами и острыми клыками, и один из них потянулся бы к ней, словно к запретному солнечному теплу… Злата затормозила возле двухэтажного кирпичного дома. По фасаду развешаны фонари с леденцово-разноцветными стеклами – не только красивая иллюминация, еще и дополнительная защита от ночных упырей. Дом был длинный, на три подъезда, слишком большой для одного человека.

– Кирсан сдает жилье внаем, – пояснила Злата. – От желающих отбоя нет, у него репутация, сюда никакое ворье не полезет. Его личные апартаменты слева на первом этаже, видишь, где окна с витражами?

Дверь, обитая дерматином, распахнулась сама собой. Темная прихожая благоухала сушеным разнотравьем, вполне подходящий запах для жилища волшебника. Из комнат выплыло инвалидное кресло, сидевший в нем древний дед выглядел до того живописно, что Лерка едва ли не впервые за время своего нахождения в этом будто бы магическом измерении не ощутила привкуса разочарования.

Сразу видно, что колдун. Крупная голова с гривой сивых волос, небрежно подстриженная косматая борода, высохшее, словно древесный корень, морщинистое лицо, под кустистыми седыми бровями молодо сверкают черные глаза. Узловатые руки выглядят сильными, несмотря на очевидную телесную немощь их хозяина. Чистая рубаха с вышивкой по вороту, жилетка из вытертого бархата, колени прикрыты пестрым лоскутным пледом.

– Ай, какую девицу-красавицу ты ко мне привела! – голос глубокий и звучный, вовсе не старческий. – Удружила, молодец… Завари-ка, Златушка, чаю, а ты, красавица, иди сюда, зачем тебе такой синячище? Давай-ка его сведем – раз, два и нету!

Лерка нерешительно взглянула на младшую богиню, та кивнула – мол, не теряйся, все свои, – и направилась по коридору на кухню.

Следом за развернувшимся креслом (ничего особенного, если забыть о том, что оно парит в воздухе не за счет антигравитации, а благодаря магии) она вошла в комнату.

Глаза разбегаются: на полу узорчатый ковер, мебель украшают резные звери, птицы, листья, виноградные лозы, на стене зеркало в наборной цветной раме (то самое, о котором говорила Злата?), в дальнем углу большие часы в корпусе из разлапистой коряги. Витражи расцвечивают диковинную обстановку винно-красными, лимонными, фиолетовыми, индиговыми, оранжевыми пятнами.

Колдун протянул руку, дотронулся сухими, как бумага, пальцами до ее лица возле левого глаза. От неожиданности Лерка отпрянула, но словно увязла в разноцветном калейдоскопическом воздухе этой удивительной комнаты.

– Все, все, красавица, не пугайся, – успокаивающе проворчал старик. – Я только убрал, чего тебе не надобно. Глянь сама, так-то будет лучше.

Лерка подошла к зеркалу. Здоровое гладкое лицо, слегка тронутое летним загаром. Никакого синяка. Заодно исчезло несколько прыщиков, не таких заметных, как фингал, но тоже, кто бы спорил, лишних.

– Спасибо, господин Кирсан!

– Ты присаживайся да заместо «спасибо» что-нибудь рассказывай.

Уже минут через десять всякое стеснение прошло, она чувствовала себя непринужденно и вовсю молола языком, пытаясь угадать, что покажется интересным четырехсотлетнему долгианскому магу. Подарок он ей сделал первосортный: теперь не осталось никаких причин, чтобы Лерке нельзя было пойти вместе со всеми на праздник в Эоловых Чертогах.

Злата принесла чай с травами, абрикосовое и вишневое варенье, полную вазу маленьких сахарных кренделечков. Порой Лерка перехватывала ее взгляд, психологиня смотрела многозначительно, словно напоминала: «Переведи разговор на Лидию», но если б это было так легко сделать! Кирсан не просто слушал, а исподволь управлял течением беседы, и стоило завести речь о Никесах, о знакомстве с немного странной девочкой из этой семьи, как он тут же сводил на другую тему. Даже история о том, как Лерка получила в глаз, не вызвала у него другого отклика, кроме осуждающего: «Тьфу, поганцы, пороть их надо». Когда она принялась рассуждать о разрушенных домах – в одном из них, по словам Лидии, до сих пор обитает ее прежний знакомый, вроде бы тоже маг! – Кирсан с чувством обругал мэрию, которая должна вовремя отселять малообеспеченных граждан из аварийного жилья, а вместо этого считает ворон и гоняет перекидников.

Зато его заинтересовало пророчество Бескомпромиссных Экологов.

– Вот даже как… – произнес он раздумчиво, вытянув все до последней подробности. – Слыхала, Златка? Эх, жалко, что не ведьмой ты уродилась…

В глазах у Златы стоял страх – чистейший, как студеная прозрачная вода, словно только что сообщили, что под домом заложена тонна тротила и наружу не успеть, потому что рванет через секунду.

– Так это, что ли, серьезно? – пробормотала струхнувшая Лерка. – Это на самом деле?..

– На самом деле, да малость не так, как говорит твой дружок. Златка, хватит праздновать труса, лучше хлебни чаю, съешь крендель с вареньем и послушай, что скажу.

Она подчинилась, а Лерка про себя удивилась тому, как легко ее, оказывается, напугать, такую уверенную в себе и рациональную. Правда, не чем угодно, а глобальной катастрофой.

– Внезапных катаклизмов не предвидится, тут он наврал, – отряхнув сивую бороду от крошек, заговорил Кирсан. – Опасность другого рода. Откуда берутся последки, помнишь?

– Обижаешь, дед, это в школе проходят, – буркнула младшая богиня смерти, ее как будто немного отпустило.

– Последками называют личинок, которые вместо того, чтобы перейти в следующую стадию, продолжают расти до безобразной кондиции, – поглядев на Лерку, просветил колдун. – Мутация, тупиковая ветка. Злата, как думаешь, почему около двух тысяч лет назад по староземному счету Великий Лес пустил в свое измерение людей с Изначальной?

Какая связь между колонизацией Долгой Земли и личинками-переростками? Лерка не могла понять, куда Кирсан клонит, а Злата заметила:

– Люди сюда сами пришли. По своему обыкновению, без спроса. Шило в заднице, бремя белого человека и все в этом роде.

– Нас пустили. Нам позволили остаться. Здешний бог – это Лес, и он не велел кесейским шаманкам истреблять поголовно всех пришельцев, хотя они могли бы это сделать, особенно в самом начале, пока первые колонисты еще не освоились. Вместо этого новую расу приняли и включили в симбиоз. Естественный вопрос: зачем?

– Если симбиоз – значит, Лесу от людей что-то нужно, – тихонько подсказала Лерка, тут же смутившись.

– В яблочко попала, красавица. Нужно. Да такое, что сам для себя Лес не сделает и местная разумная раса ему не поможет, потому что нет у них для этого кой-чего необходимого, не важно, чего именно. А у людей оно есть. Поэтому добро пожаловать, всем места хватит. А взамен, будьте любезны, возьмите вот это и организуйте то-то и то-то. Одного Лес не учел – пределов жлобства человеческого. Или, вернее, отсутствия таковых пределов. Людям было кое-что дадено с условием: вот это поделить на всех без исключения, тогда и Лес перейдет в новую фазу развития, и никто не прогадает. Нет ведь! Это что же получается: у меня будет – и у соседа тоже будет? А не жирно ли ему? Глаза у нас, как известно, завидущие, а хватала как у медузника, пока его шваброй по куполу не огрели. Счастливчики воспользовались источником силы для себя, а насчет остальных решили, что те, видите ли, не готовы и не достойны – как будто им, засранцам, об этом судить. И долго-долго оно так тянулось, почти две тысячи лет, пока один парень не стибрил ключевой предмет у последнего владельца и не вернул Лесу. Я его немного знал. Парень был со своими тараканами в голове, далеко не герой, но неглупый и с пониманием, что можно, что нельзя. Господа остались без цацки, Лес дал – Лес забрал, и уж теперь кому попало ее не доверит, только в хорошие руки. Но беда вот в чем: если перехода в новую фазу в должный срок не случится, дальше пойдет деградация, как у последок, – и для Леса, и для всего прочего нашего населения. По нисходящей спирали… Пока еще время не истекло, хотя кое-какие магические процессы и статистические данные наводят на размышления. При чем тут наша Летняя госпожа и что она может сделать, я, врать не буду, не знаю.