Гостеприимный край кошмаров - Антон Орлов

Минувшей ночью Стах напился по-черному. В угаре беспросветной тоски, в компании бутылки и стакана. Он и раньше чувствовал, что дела обстоят дерьмово, но не подозревал, до какой степени.

Поездка с Эгле на остров Амадора. Даже не то чтобы поездка: перенеслись туда одним махом прямо из особняка в Жемчужном Акрополе, воспользовавшись кратчайшим путем, или быстрым каналом. Эгле вначале путалась в объяснениях, а потом рассмеялась и сказала, что, как ни назови, речь идет о ходах, которые Высшие прогрызли для своего удобства в мякоти мироздания, словно черви в огромном яблоке. Стах улыбнулся в ответ. Это было еще до того, как он узнал, чем Высшие занимаются на Амадоре, так почему бы не улыбнуться?

Один из окраинных островков на севере Кордейского архипелага. Зверопоезда туда не ходят. Есть береговая стена и гарнизон, солдатам известно, что в глубине Амадоры находится секретный объект, с лихвой защищенный чарами.

Одичавшие яблони, груши, вишни, ручьи с мостиками, вымощенные цветным камнем дорожки. Красивое местечко. Так мог бы выглядеть запущенный рай, покинутый небожителями.

Спрятанное в этих кущах человеческое жилье огорожено еще одной стеной, по высоте не уступающей береговой, – из цельного камня, поэтому кажется, что там громоздятся скалы. Остров на острове, без магии такую твердыню не возвести.

Внутри замшелой скальной ограды роскошный сад и не менее роскошные дворцы. Три архитектурных ансамбля, по числу группировок Высших.

Группировка, к которой принадлежит Эгле, называет себя «ассоциацией». Великосветские манеры, элегантные костюмы, изысканные постройки с пышными барочными барельефами.

Инга входит в «боевое товарищество», у этих резиденция попроще – сдержанная величавость устремленных ввысь арок, лаконичное изящество без вычурности. Одеваются они в милитаристическом духе, с другими не спутаешь: броский камуфляж или сверкающие зигзагами позументов фехтовальные куртки, ремни из кожи пятнистой древесной каларны, фасонистые ботинки с заклепками. Выглядят ребята умопомрачительно, однако Стах помнил о том, что на береговой стене Танары этих безумно крутых ребят не было – ни во время последнего прорыва, ни в предыдущие разы. А в бойцовскую одежку можно запаковать кого угодно, дело нехитрое… Впрочем, тут он малость передергивал и отлично это понимал: Высшие – они и есть Высшие, их возможности и умения с человеческими не сравнить. Но… пусть они почти полубоги, не было же их на береговой стене Танары!

Третья группировка – «святое братство», их обиталище напоминает живописный монастырь за увитой плющом оградой. Эти носят монашеские рясы, а тех, кто принадлежит к «ассоциации» и «боевому братству», категорически не одобряют.

Еще одно здание, в стороне от остальных, с классическим треугольным портиком и белыми колоннами по периметру, предназначено для общих собраний, встреч, переговоров и совместных банкетов.

Прибыло примерно полторы сотни человек, причем далеко не все принадлежали к элите элит, больше половины – «доверенные люди» вроде Стаха. Его тут же припрягли к работе: протирать столы, расставлять тарелки и бокалы, раскладывать угощение. Кухни под боком не было, яства появлялись из ниоткуда (судя по маркировке на посуде, из лучших ресторанов Касиды, Дубавы и Ривероны), их перемещали в пространстве тем же способом, как попали сюда Эгле со Стахом, через «червоточины в яблоке».

Парадная трапеза, пикировки, остроты, шутки, постные лица и укоризненные замечания монахов (для всех привычные, как давно устоявшийся ритуал, который ни одна из сторон не помыслит нарушить). Застольные беседы с намеками, смысла которых Стах не улавливал, потому что не знал подоплеки. Потом Высшие перешли для конфиденциального разговора в другой зал, а их приближенные прибрали остатки пиршества и разбрелись по окрестностям. Некоторые, уже знакомые между собой, сбились в кучки, строго соблюдая деление по группировкам. Контакты с конкурентами здесь, видимо, не поощрялись.

Стах отправился осматривать дворец, на этот счет запретов не было. На втором этаже набрел на сияющую белизной скульптурную галерею. Анфилада из трех залов, и в каждом стоят в арочных нишах мраморные статуи в человеческий рост, на постаментах драгоценными камнями выложены имена.

Он обнаружил там мраморную Эгле, а в соседнем помещении – Ингу и Тарасию. В третьем зале все изваяния были в ниспадающих складками каменных рясах. Портретная галерея Высших. Теперь хотя бы можно их сосчитать! Монахов оказалось девятнадцать, боевых сотоварищей – двадцать два, салонных единомышленников Эгле – двадцать один… А раньше вроде тоже было двадцать два, но потом один куда-то подевался?

Заинтригованный этим фактом, Стах остановился перед пустующей аркой. В каждом зале незанятых ниш хватало – вероятно, в расчете на будущее пополнение, – но они располагались по краям, а здесь зияло, словно выбили зуб, четвертое с конца место. Расколотый пьедестал и щербины на стенке свидетельствовали о том, что статую отсюда выкинули в сердцах, не побоявшись попортить полированную гладь благородного камня. От надписи тоже следа не осталось: самоцветы вылущили, плиту не иначе расколошматили молотком, чтобы уж наверняка ничего не прочесть. Кто здесь раньше стоял – перебежчик, подавшийся в монахи или в боевые товарищи? А возможно, перебежчица? Группировки соблюдали между собой дистанцию, кое-кто и вовсе находился на ножах, как Эгле с Ингой, и измена своим вызвала, надо думать, громкий скандал.

Высших-женщин меньше, чем мужчин: в «ассоциации» – семь прекрасных дам, в «товариществе» – шесть амазонок, среди «монахов» – четыре смиренных сестры.

– Стах, вы здесь? – за ним пришла смуглая девушка в тунике из змеиной кожи и с золотыми кольцами в ушах, спутница кого-то из членов «ассоциации». – Идемте, скоро начнется!

– Не знаете, чья статуя здесь была? – он кивнул на разбитый пьедестал.

– Все об этом спрашивают. Когда я задала такой же вопрос Мануэлю, он ответил, что в семье, как известно, не без урода, и предложил закрыть неинтересную тему.

Так и не полюбопытствовал, что должно начаться. Да и какая разница? Ну, предупредили бы заранее – и тогда любимые игры Высших меньше бы его поразили?

Стах не был ни штатским неврастеником, теряющим душевное равновесие при виде крови, ни многословным гуманистом за чашкой чаю, насчет которого непонятно, что им на самом деле движет – сочувствие к другим или своеобразное кокетство. Он был отставным леспехом, бойцом из карательного подразделения, убившим за пять лет службы столько серых, что место в кесейском аду, равно как и на христианских небесах, для него давным-давно забронировано. На Долгой Земле вот уже две тысячи лет тянется межвидовая война, и раз он человек – должен драться за своих, истреблять неприятеля, который тоже в долгу не остается. Когда во время зачисток был приказ убивать всех подряд – он не колебался, и кровищи кесейской на нем столько, что захлебнуться впору. Но даже при выполнении приказов такого рода какой-то диапазон все равно остается, и есть вещи, которые можно делать, а можно не делать.

То, что вытворяли эти господа, Стах никогда не стал бы делать, ни трезвый, ни пьяный, ни наяву, ни во сне.