Новые волны - Кевин Нгуен

Мы болтали в сауне, босые, замотанные в полотенца; я захватил нам по пиву. Несмотря на экстравагантные удобства, дом казался призрачным. Я очень редко видел других жильцов. Дом был сдан почти пять лет назад, но более половины квартир так и стояли непроданные, а многие купленные – незаселенными: предположительно, их приобрели люди, жившие не в Нью-Йорке, в качестве капиталовложения.

Несколько заселенных квартир относились к доступному жилью. По закону новые здания вроде этого должны выделять небольшой процент квартир бедным. Чтобы получить их, нужно участвовать в городской лотерее.

– Десятки тысяч людей участвуют в такой лотерее, но лишь единицам везет. Я выиграла эту квартиру, и это самая большая удача в моей жизни, – сказала Джилл. – Может, единственная удача в моей жизни.

– Но разве доступное жилье не для настоящих бедных?

«И может, оно не предназначено для хорошо образованной белой девушки, чьи родители относятся к среднему классу и живут в пригороде?» – не сказал я.

– Не думаю, что ты понимаешь, как мало у меня средств. Мой доход был сильно ниже планки, позволявшей участвовать в лотерее.

Хотя я редко встречал кого-то в здании, Джилл говорила, что постоянно сталкивается с жильцами, поглядывающими на нее пренебрежительно, потому что она не владеет своей квартирой.

– Никому из программы доступного жилья не разрешается пользоваться этими удобствами, – пояснила Джилл. – Но слямзить эту штуку проще простого. – Она показала маленький черный кусок пластика – брелок – и коснулась им замка в двери сауны. Замок одобрительно пикнул, и светодиод сменил цвет с красного на зеленый, разрешая нам войти.

Жар расслабил мои мышцы, прояснил голову, а холодное пиво было удивительно вкусным.

– Когда у тебя были последние отношения? – спросила Джилл.

Я удивился вопросу.

– Давно. Я тогда жил в Орегоне. Мы с девушкой встречались пару раз в неделю, и это было часто, учитывая, что я жил с родителями и не мог пригласить ее домой. Учишься заниматься сексом в тесноте. Например, в машине.

– То есть до серьезного не дошло?

– Она так и сказала мне: «Лукас, ты несерьезный человек». Обидно, но в общем-то верно.

– М-м. Определенно обидно – как минимум.

– А ты?

– Я жила с парнем какое-то время. С тех пор только случайные встречи. Но меня это устраивает. – Она помешкала и спросила: – А что мы?

Отвечать мне не хотелось, поэтому прикинулся дурнем.

– Сидим в сауне, пьем пиво?

– Нет, я имею в виду, чем мы занимаемся?

– В смысле, с историями Марго?

Джилл, разумеется, спрашивала не об этом, но она отхлебнула пива и сдалась:

– Конечно.

– Истории отличные.

– М-м-м.

– Пожалуй, эгоистично держать их исключительно для себя.

– Хочешь выложить в Сеть?

– Нет, нужно сделать из них книгу. Опубликовать. Ты писательница, ты ведь знаешь, как это работает?

– Да, конечно.

Вспоминая это теперь… Джилл не дала четкого согласия.

Я потянулся к ней и поцеловал, пока она улыбалась, – может, под влиянием момента, а может, мне было совсем неважно, считает ли она это хорошей идеей. Я запустил руки под полотенце Джилл, погладил ее по спине.

– О, поэтому ты хотела в сауну, – сказал я, обнаружив, что на ней нет купальника.

Джилл стянула полотенце, откинулась на спину.

– Так ты хорош в тесноте?

Из-за жары в сауне дыхание у нас было тяжелым и шумным. Я беспокоился, что кто-то войдет, но, разумеется, никто не вошел.

Лукас, ты должен посмотреть это видео.

Мне нужно отвечать на письма, Марго.

Сейчас посмотри.

Ты же знаешь, как трудно мне открывать видео, когда начальник пыхтит у меня за плечом. Клянусь, его больше занимает то, что у меня на мониторе, чем его собственная работа в «Нимбусе».

Ладно, тогда я просто опишу тебе. Белый парень в черной толстовке с капюшоном и черной шапке. Он на крыше одноэтажного дома. Подходит к мусорному баку.

Металлическому?

Нет, к большому пластиковому баку. Ты видел такие в пригородах.

И он собирается прыгнуть в мусорный бак?

Похоже на то. Он подходит к нему. Прыгает, делает переворот в воздухе, но на полуобороте вопит «блядь!» и приземляется в бак жопой.

Я слышу, как ты ржешь на той стороне офиса.

Так здорово. И еще один видос. Белый парень, тоже в толстовке с капюшоном, размахивает нунчаками. О, а он весьма неплох! Показывает несколько приемов.

Он бьет себя в пах?

О боже, он только что вдарил себе нунчаками по члену.

Ты там так громко смеешься.

ОН ЗАЛЕПИЛ СЕБЕ ПО ЧЛЕНУ.

Марго, на тебя все пялятся.

Охренеть. Следующий видос.

Я не понимаю, чем тебя так привлекают эти ролики. В них просто какие-то парни травмируют сами себя.

Во-первых, это называется «фейлы». А во-вторых, они чертовски смешные. Нет ничего смешнее неудачи.

Я не понимаю привлекательности этого. Ты просто смотришь, как какие-то люди получают травмы, и смеешься над ними.

Мы работаем в технологической индустрии, которая фетишизирует неудачи. Мы превозносим мужчин, которые основывают компании и с треском банкротятся. Людей, которые запускают провальные стартапы, превозносят за то, что у них хватило ума и уверенности. Это даже не падение вверх. Это падение… во всех направлениях.

Полагаю, есть что-то бунтарское в просмотре видео о парнях, получающих по яйцам. Приятно видеть неудачу просто как неудачу, а не как путь искупления, который могут себе позволить только белые.

Да, именно. О боже, Лукас, взгляни на это!

Я не буду открывать.

Открой.

Нет.

Открой.

Ладно.

Хороший мальчик.

Ладно, это… съемка с приборной панели автомобиля.

Да, это видеорегистратор.

Видеорегистратор. Отлично. Кто-то ведет машину и… о, в них только что въехала другая машина. О, тут не одно видео. Это серия автоаварий. Подборка с видеорегистраторов. Марго, какого черта, это ролик на двадцать минут.

Дико, да? Я так рада, что не умею водить.

А почему они все из России?

Я читала, что в России у всех видеорегистраторы. Видимо, законы так слабы, а дорожная полиция настолько коррумпирована, что все ставят эти дешевые видеокамеры в свои машины, чтобы защититься в случае аварии. Если тебе въедут в зад, человек, который тебя ударил, может заявить, что ты сам виноват. Или у него больше денег, и он может дать на лапу копам, чтобы те встали на его сторону. Но система хотя бы признает съемку как улику. Поэтому у всех видеорегистраторы.