Новые волны - Кевин Нгуен

– Кто вообще так выражается, «когда свиньи научатся летать»?

– Суть в том, что любое идиоматическое выражение или гипербола делают угрозу недостижимой.

– Почему?

– Потому что свиньи никогда не научатся летать.

– А если бы они научились? Вдруг кто-то разработает технологию, которая скрестит свиней с птицами, и свиньи обретут способность к полету.

Вскочил еще один человек. Черный мужик в возрасте.

– Меня зовут Томпсон. Зачем нам, чтобы у свиней были крылья?

– Ты же наверняка любишь куриные крылышки, – сказала Нина. – Представь, что они будут из свинины.

Класс увлекла эта логика, а может, они просто были голодными. Я решил, что мне нравится Нина.

Наши первые проблемы с поведением пользователей были связаны с травлей, которую практически невозможно отследить. Контекст определяет все, особенно если учесть, что травлю легко спутать с обычным добродушным поддразниванием. Невозможно определить, основываясь только на тексте сообщений, тон их игривый или откровенно враждебный.

Но «Фантом» рос, и травля вскоре стала наименьшей из наших проблем. Внезапно возникли проблемы посерьезнее – угрозы насилия, злобные и жестокие.

Как и травлю, угрозы трудно идентифицировать, не владея контекстом. Но, в отличие от травли, тут мы действительно могли вмешаться.

Неделю мы с Брэндоном прятались в конференц-зале, пытаясь написать руководство для модераторов – скучное, унылое занятие, которое казалось бесполезным. Будь мы компанией побольше, то позвали бы профи – фирмы, которые занимаются подобными проблемами, наняли бы эксперта с опытом модерирования, может, даже взяли бы в штат специалиста по этике из университета. Но у нас были только я и Брэндон, два парня двадцати лет с хвостиком, не имевшие никакого представления о том, как справляться с оскорблениями или угрозами убить.

– Тебя травили в старших классах? – спросил Брэндон.

– Конечно. А кого нет? – ответил я. – Ну, тебя, может, и нет.

– Ты удивишься.

– Ты высокий, белый, симпатичный, весьма обаятельный. К чему в тебе вообще можно придраться?

Брэндон понежился в комплиментах какое-то время, но потом ответил:

– Я не всегда был таким уверенным в себе или таким высоким. И травля не сводится к ситуациям, когда бугаи прессуют заучек.

– По моему опыту, тот, кто сильней, делает жизнь того, кто слабей, жалкой, чтобы поднять себе самооценку. На мой взгляд, все очень просто.

– Будь это так просто, ты бы эту задачку щелкнул как орешек.

Поэтому неделю спустя меня затолкали в конференц-зал и поставили у экрана с презентацией перед десятком новых сотрудников. Это были контрактники, по-быстрому нанятые сторонним кадровым агентством. С виду сплошь неудачники, недовольные тем, что оказались здесь, и полностью сознающие, что это лишь низкооплачиваемая подработка. Я тут же их полюбил.

Последний раз я выступал с презентацией перед аудиторией в старших классах. И сейчас нервничал, хотя всем в действительности было плевать. В зале не хватало стульев, так что кто-то сидел, а кто-то стоял, опершись о стену.

– Всем привет, – обратился я к слушателям в заполненном до отказа конференц-зале. Отклик был весьма сдержанный.

Я объяснил основные принципы работы. Всякий раз, как пользователь помечает сообщение как нежелательное, оно направляется одному из модераторов на расследование. Модератор изучает контекст беседы и решает, нарушены ли наши правила.

В конце презентации я подготовил короткую викторину. Готовясь к выступлению, я прочел статью с советами, и в ней предлагалось заканчивать доклад интерактивно. Я решил проверить своих новых модераторов, предложив им несколько высказываний – смогут ли они верно определить, правдоподобные перед ними угрозы насилия или нет.

– Это утверждение – правдоподобная или неправдоподобная угроза насилия?

Томпсон поднял руку:

– Неправдоподобная.

– Неверно, – ответил я. – Это правдоподобная угроза, потому что это призыв к действию и задана конкретная цель.

– Я не согласен, – возразил Томпсон. – Пристрелить президента очень трудно. У него разведка и все дела. Нельзя просто пойти и пристрелить президента. Тебя убьют прежде, чем ты сможешь в него выстрелить.

– Но можно застрелить его из снайперской винтовки, как Джона Кеннеди, – вмешался белый парень с дальних рядов. – Того типа так и не нашли.

– Как это – не нашли? Они поймали Ли Харви Освальда.

– Думаешь, он действовал один? Очнись.

– Мы уходим от темы, – хлопнул я рукой по столу, как молотком в зале суда. – В наших правилах сказано: «Если кто-то говорит: “Кто-нибудь, пристрелите этого президента”, это правдоподобная угроза насилия». Не обсуждается.

– Правдоподобная?

– Неправдоподобная, – объяснил я. – В отличие от «Кто-нибудь, пристрелите этого президента», в высказывании не указывается конкретная цель.

– То есть чтобы это стало проблемой, нужно, чтобы указывался конкретный толстяк?

– Именно.

– Определенно правдоподобная, – объявила Нина уверенно.

– Пусть еще кто-нибудь выскажется, – ответил я. Поднялись еще руки. Я указал на человека в черном.

– Я Лайон.

– Что?

– Ты сказал представляться, когда поднимаем руки.

– О, конечно. Тебя зовут Лайон?

– Меня зовут Лайон. – Белый парень с дредами. – И это правдоподобная угроза насилия.

– Извини, Лайон, она неправдоподобна.

– Но речь о конкретном человеке.

– Верно, но слово «надеюсь» указывает на желание, а не намерение.

– Правдоподобная угроза, – сказала Нина.

– Прости, неправдоподобно.

– Опять? А есть правдоподобные угрозы, которые не касаются президента?

– Разве это не оскорбительно для рыжих? – спросил мужчина в задних рядах, рыжий.