Адъютор - Владимир Корн

Выражение самого Курта, когда он днем раньше отчитывал своего человека, который напился вдрызг.

– Эк вас угораздило! – удивился Стаккер, разглядывая меня.

– Согласен полностью, – только и оставалось сказать в ответ.

Спина, которую пришлось подставить под удар дубины, чтобы появилась возможность достать последних двух противников по очереди, болела так, что не мешало бы не сопроводить, а донести на руках.

О предстоящей назавтра дуэли не хотелось и думать.

– Даниэль, вставай, уже четверть восьмого!

Голос Клауса был нарочито весел и бодр. Собственно, да – ему предстоит настроить меня на предстоящий поединок, где не должно быть места унынию.

– Может, перестанешь на меня глазеть?

Сар Штраузен фыркнул: «И с чего ты вдруг стал таким стеснительным?», но отвернулся. Мне же было что скрывать. Тот удар, который пришелся по спине, оказался куда сильнее, чем показалось в горячке боя. И теперь каждое даже самое плавное движение вызывало приступ боли. Ребра остались целыми – это факт, но могу себе представить, какой там кровоподтек и опухоль! Ненамного лучше обстояло с рукой. Порез от кинжала, в сущности, представлял собой царапину, но локоть распух и сгибался с трудом, приняв на себя часть удара по ребрам. И не присутствуй в комнате Клаус, я бы слезал с постели медленно и частями, как старый дед. Которого замучили и радикулит, и ревматизм, и прочие прелести преклонного возраста.

Но нельзя. Как не следует демонстрировать на теле следы от вчерашнего побоища. Иначе начнется… Клаус обязательно заявит, что в таком состоянии выходить на дуэль невозможно, и он полностью будет прав.

В любой другой ситуации мне и самому подобное бы в голову не пришло, но не сейчас. Иначе как мне объяснить все отметины на теле? Об истинной причине придется молчать – все-таки событие из ряда вон выходящее. Которое займет немалое время для разбирательств и создаст ненужный ажиотаж. Что бы там ни произошло, я убил четверых. Давно прошли те времена, когда, лишив жизни простолюдина, дворянин отвечал не перед законом, но перед его владельцем, и в абсолютном большинстве случаев достаточно было денежного возмещения.

Единственное, что приходит в голову, – заявить, что не посчастливилось нарваться на толпу мужиков, которые напали внезапно, на совесть отволтузили палками и скрылись. Могу себе представить лица тех, кому доведется это услышать! «Сарр Клименсе был избит сиволапыми!» – скажут они. Однажды такое случилось с моим знакомым, Майтом сар Форнестом, и виной тому был его невоздержанный язык. И еще вино, которого плескалось в желудке много. Вина в вине получается. Ох и натерпелся же он насмешек!

– Ну так что, Клаус, удалось тебе выманить у хозяйки дома вино? – при упоминании о нем мой взгляд упал на бутылки в углу.

– Нет, – ответил сар Штраузен, по-прежнему находясь ко мне спиной. – Твои были последними. Сар Штобокк все, что оставалось, разбавил другим вином, чтобы избавиться от мерзкого, по его мнению, привкуса, а выливать ему было жаль. Рачительный хозяин! – добавил он со смешком.

– Кстати, есть у тебя карманный пистолет?

– Пистолет?! – Клаус удивился настолько, что обернулся, благо к тому времени я успел переменить длинную, до пят, фланелевую ночную рубаху на обычную.

По ночам все еще довольно прохладно, знакомой, чтобы согревать друг друга жаром тела, у меня в Брумене нет, и приходится обходиться чем получится. Хотя вряд ли кому-нибудь из них понравилось бы провести ночь с семидесятилетним стариком, которым себя чувствовал. К тому же, вспоминая о гибели Клариссы, последние дни не испытываю никакого стремления к знакомствам с дамами.

Накануне я нанес визит начальнику местной полиции, надеясь прояснить хоть что-то. Увы, но он отделался общими фразами. «Упорно ищем, надеемся найти, и кое-какие ниточки уже имеются», – вот и все, что мне довелось услышать. Успокаивало лишь то, что отзывы о господине Огюсте Тробнире самые положительные. Безусловно, он не может не зависеть от тех, кто выше его по рангу или положению. Тробниру приходится лавировать, он явно не без греха, но в некоторых вопросах, например, таких, как убийство, Огюст Тробнир бескомпромиссен. В конце нашего разговора начальник полиции твердо пообещал, что сделает все возможное. Ну а я пожалел о том, что нечем простимулировать расследование.

– Ты не ослышался – пистолет. Желательно маленький, чтобы весил немного, и в то же время на дистанции в два-три шага его пуля не походила на комариный укус. Дамский вполне бы меня устроил. На время.

– Даниэль, у тебя не получится! Даже от дамского грохот такой, что на него обязательно обратят внимание! А еще клубы дыма!

– Жаль, очень жаль.

Особенно меня позабавила реакция Клауса не на тот факт, что я решил прибегнуть к гнусной, противоречащей любому из пунктов дуэльного кодекса уловке, а его опасение, что всем все станет понятно.

– Тогда придется его задушить.

Глядя на медальон, я размышлял: «Может, действительно его надеть?» Весит он всего ничего, мешать не станет, а просьба, в сущности, пустяковая. Но ведь может случиться и так, что победа достанется противнику. Тогда, перед тем как обмыть тело, меня разденут и обнаружат медальон. Откроют его, чтобы увидеть в нем пустоту. Но на всякий случай с медальоном и похоронят. А что, если оставить в нем записку? «Извините, мадам, я старался как мог, но не получилось». Не удержавшись, я заржал. Примерно как мой Рассвет, когда прихожу к нему в стойло с каким-нибудь угощением.

– Душить нельзя. – Сар Штраузен наконец-то догадался, что мои слова – шутка.

И еще он наверняка посчитал, что именно ему удалось поднять настроение.

– С тобой что-то не так? – Клаус все-таки смог понять мое состояние, когда мы направлялись к карете.

Которой я был даже рад, поскольку трястись верхом означало, что будет отдавать болью.

– Вероятно, спину продуло сквозняком.

– Ничего страшного. Время позволяет, на месте разомнешься, глядишь, и отпустит. Или настолько серьезно?

– К счастью, нет. Кстати, в разминке не вижу смысла.

– Даниэль! Мне импонирует твоя уверенность в себе, но нельзя же относиться к дуэли несерьезно! Безусловно, сар Торриас тебе не чета, но поверь мне, он тоже умеет держать в руке шпагу!

Я и отношусь к дуэли как нельзя более ответственно. Все-таки вопрос идет о моей жизни и смерти. Если дело пойдет так и дальше, мне придется и вовсе отказаться от поединка. Хотя стоит попробовать один способ. Нехитрый, но действенный.

– Клаус, мне потребуется бренди. Или даже виски. Только не ром – на мой взгляд, он чересчур сладок. Да и виски не совсем в моем вкусе. Идеально было бы все-таки бренди.

– Извини, вот об этом я даже не подумал!

И сар Штраузен тут же обратился к одному из сопровождающих нашу карету всадников, отдавая распоряжение. Наверное, он посчитал, что пить перед дуэлью обычная моя практика. К которой, кстати, прибегают многие. Немного алкоголя снимет то напряжение, которое неизбежно возникает перед дуэлью. Я им ни разу не пользовался, но сейчас заставляла сама ситуация. Бренди разгонит кровь по венам и облегчит боль, что необходимо. Главное, не переусердствовать с дозой, иначе замедлится реакция и потеряется ясность мышления.