Форпост. Право победителя - Андрей Валерьев

Как ТРИДЦАТЬ?! Ване захотелось завыть. Школьников осталось ОДИННАДЦАТЬ.

«Мамочки мои! Да как же это!»

…и обе учительницы с водителем выбрались на берег, где и нашли почти целое здание. Только без крыши. В нём был настоящий склад. И четыре мёртвых тела. Почти скелеты. Их похоронили, а потом началась эпидемия.

Учительница спокойно закрыла глаза. Все слёзы она, похоже, уже выплакала.

— Старшие мальчики разошлись по берегу за помощью. И больше мы их не видели. А потом пришла Аня, а за ней Валентин. Он принёс водку и аптечку. А потом Лёша принёс еду. И так продолжалось почти три месяца. Я их всех сама похоронила.

Женщина всё же заплакала.

— А потом мы перебрались сюда. А потом приплыли вы.

Иван лежал на палубе «Беды», пялился на Млечный путь и никак не мог заснуть. В рубке тихо плакала Таня. Сашка шлялся по пляжу. Его бил озноб.

— Что за мля, что за мля…

— Сашка, заткнись! И без тебя, млять, тошно!

Рассказ Ивана о том, где они и когда, люди восприняли почти равнодушно. Валентин помялся и спросил, не смогут ли они забрать и увезти хотя бы детей?

У Ивана случился культурный шок.

«Эти ЛЮДИ мне нужны!»

Перед отбоем, угомонив возбуждённых детей, Ивана отыскала Аня.

— Иван Андреевич. Простите моего мужа. Он глупый и гордый… дурак. Он не будет ни о чём вас просить, даже если будет умирать. И Лёшка такой же. Это у них с детства. Пожалуйста, заберите нас отсюда! Я считаю калории. Мы не выживем! С каждым днём мы всё больше слабеем и скоро все умрём. А без нас дети не выживут. Я прошу вас!

Аня упала на колени. Иван ахнул и легко поднял невесомую женщину на ноги.

— Да. Я заберу вас. Всех. Обещаю!

Звёзды сияли, как бриллианты. Так и не уснувший Маляренко встречал рассвет, сидя на холодном песке пляжа. Из серых рассветных сумерек бесшумно вынырнула мужская фигура. Валентин молча подошёл и, всё так же молча спросив разрешения, сел рядом.

— Меня зовут Иван Андреевич Маляренко. Мне тридцать шесть лет, и я родом из Алма-Аты.

Ваня спокойно и обстоятельно рассказывал мужчине свою историю. О том, как выживал и убивал, как любил и ненавидел, как строил и разрушал.

Он не смотрел на Валентина. Он смотрел на восток, в пустыню. Прямо в восходящее солнце. Из глаз его текли слёзы.

Когда Иван закончил исповедь, то обнаружил, что вокруг него в полнейшей тишине стоят и сидят ВСЕ, а утро уже давно стало «поздним».

Чего делать с такой прорвой народа, Маляренко не знал. В смысле он знал… но как их доставить к себе — вот что непонятно. Еды на лодке нет. Ёмкостей для воды тоже недостаточно. Самым оптимальным было бы бросить найдёнышей на пару недель и смотаться до дому за припасами. Но… Иван не мог этого сделать! Он не мог позволить себе оставить их здесь ни на день.

Надо сказать, что взрослое население всё это прекрасно понимало, но дети… Дети не отходили от лодки ни на шаг, прочно поселившись на пляже. Как он им будет потом в глаза смотреть, если сейчас уйдёт?

«Мальчишки маленькие ещё, но девочки, девочки-то уже почти взрослые!»

Иван призадумался. Вокруг Тани болталась стайка девочек, о чём-то оживлённо с ней болтая на дикой смеси русского, английского и немецкого языков.

«Две — совсем ещё малышки, лет по семь-восемь, но остальные-то! Ещё год-два, и невесты будут! А там у меня полтора десятка „голодных“ мужиков вкалывают! Мда-а-а-а!»

Проблемы лезли со всех сторон.

Несложный подсчёт показал, что для пятидневного похода на двадцать два человека потребуется, как минимум, триста тридцать литров воды. Суммарная ёмкость имевшихся на борту бочонков и всех котелков новобранцев была вполовину меньше.

«Чёрт!»

Положение спасла Аня.

— Иван Андреевич, — женщина, после утренней исповеди Маляренко, держалась с некоторой опаской, — я думаю, что на месте стоянки детей можно будет раздобыть фляги и вёдра. Во всяком случае, я их там видела.

Это была тема!

— А зараза?

— Думаю, что вещи — ни при чём. Заразился водитель, когда хоронил найденные тела. А вещи там довольно аккуратно сложены в сторонке.

— Далеко это?

— Пешком, по берегу — три часа. Я покажу.

Иван не колебался ни секунды.

— Сашка! Заводи!

Место стоянки школьного автобуса произвело на экипаж гнетущее впечатление. Рядом с весело блестевшим на солнце оконными стёклами автобусом находились десятки могил. Иван потрясённо разглядывал таблички из кусочков пластика, на которых аккуратным детским почерком были выведены имена. Особую жуть почему-то нагоняли пририсованные авторучкой на обороте солнышки, цветочки и — на табличках с женскими именами — принцессы. Несмотря на страшенную жару, Иван почувствовал, что его бьёт озноб.

«Ужас!»

В двух сотнях метров от автобуса на берегу стоял величественный трёхэтажный особняк. Без крыши и без межэтажных перекрытий. Что это было за здание — Маляренко так и не понял. Для завода — маленькое. Для дома — большое. В особо прочный ступор ввела толщина кирпичных стен — полтора метра. Да и сами кирпичи были странными.

«Наверное, клинкер[10]Э-эх!»

То, что обнаружилось внутри, больше всего напомнило Ване откопанный им схрон. В углу дома была сложена гора всяких вещей, тщательно укрытая громадным куском плотного, местами промасленного брезента.

Мужчины быстро стянули брезент.

— Фью-у! Сашок. Я, кажется, знаю, откуда к нам наш кораблик принесло.

— Ага, — моторист, позабыв о кладбище, радостно улыбался, — это ж тот самый трап!

Неизвестные моряки, перед своей смертью полностью вычистив свой (или не свой) кораблик, собрали нехилую коллекцию занятных вещиц.

«У-у-у-у. Вот Маша порадуется!»

Ваня с восторгом обозревал кучу МЕБЕЛИ. Деревянной! Буфет, три шкафа, куча стульев. И одно трюмо! С целым, в рост человека, зеркалом! По меркам этого мира — роскошь, которую трудно описать.

С восторженных мыслей Ивана сбил грохот кастрюль и сковородок, слетевших с холодильника. Холодильник был самый обычный. Белый, весь в наклейках и с шильдиком[11]«Бирюса». У Маляренко отвалилась челюсть.