В целом мире нет места для тебя - Ирина Лещенко

Ангелы? Нет, можно и так назвать, конечно. Ближе всего. Крылья же есть, показать? Тише, нет так нет. Пока думал, что человек, иногда думал — ну вот рай глупая идея, что за вечное блаженство? Не лучше ли снова и снова проживать разные жизни? А вот ад был намного более интересной концепцией, исправительный лагерь, какая-то надежда на кару, пусть и после смерти. А потом оказалось, что ничего такого нет. Да, мы знаем, не спрашивай, откуда. И это было обидно — а как же кара?

Даже не знаю, кто и когда взялся за эту ношу. Понимаю, зачем, но как давно, понятия не имею. У тебя куча вопросов, я знаю, но я не на все могу ответить, я и на эти-то отвечать не должен, но я устал. Придумываешь первую успокоительную ложь, часть замалчиваешь, потом все дальше и дальше, вранье склеивается, спрессовывается в Вавилонскую башню, которая в какой-то момент начинает валиться тебе на голову, а ты стоишь и думаешь — устал. Не хочу, будь что будет. Пусть падает.

Вот и моя упала. Еще и тебя накрыло…нет, этот больше не придет. Какая разница, как его зовут, я и так понимаю, о ком ты. Я обещал сам разобраться, и я разберусь сам. Уже вот разбираюсь, видишь? Знаю, что говорю сумбурно, но уж как есть. Если в голове беспорядок, по-другому не получается.

Муж твой нескоро в себя придет. Извини. Хотя мне его не жалко, но вышло некрасиво.

Другой муж? Нет, это точно не я. Люди иногда спиваются сами по себе. Не все из-за нас происходит.

Память я тебе стирать не буду, сама понимаешь, это бессмысленно. Я немного подправил, стер буквально несколько минут, и то не стер — затер, скажем так, но все равно все воспоминания всплыли, стоило тебе увидеть отпечатки, это срабатывает как спусковой крючок. Это не так просто и очень серьезно. А уж если стирать из твоей памяти все события, от тебя вообще ничего не останется. Нет уж.

Нет, убивать он тебя не собирался, он же понял, что ты не в курсе. Просто мое поведение было неправильным. Можно сказать, что я был на стажировке, которую провалил с треском. Их — нас — много, но не настолько, чтобы это играло заметную роль…несколько сотен, возможно. Никто не считал. Он думал, что я уже все рассказал тебе. Если бы это было правдой, то убил бы. Просто потому, что знать ты не должна. Правила, все дела.

Все это закончится завтра. Для тебя уже закончилось, для меня закончится завтра. Кстати, на собеседование не ходи. Я тут немного опять пережал, ну и…ничего, проблема с деньгами это вообще не проблема. Я должен нести ответственность за все эти вещи. Нет, я не знаю, какую. Лучше иди домой, ложись спать и отодвинь все на задний план, хотя бы на какое-то время. На антресоли засунь…будут изменения, достанешь, а пока живи спокойно. Так не уйдешь ведь, верно? Я же чувствую то же самое, что и ты. Слишком долго и слишком близко. Даже твои эмоции уже не всегда твои.

Я не хочу, чтобы ты была тут завтра. Я ведь не знаю, чем это закончится. Но и отпускать тебя сегодня… нет. Давай договоримся, что ты уйдешь, когда они придут? Просто уйдешь, без сопротивления, криков и попыток вмешаться? Обещаешь?

Врешь ведь…

Глава 19.

Этот вечер дал мне столько новых чувств, сколько я и вместить не могла, расширялась до размеров новой вселенной, давая место урагану мыслей. Не скажу, что все из них были приятные, но неожиданные — совершенно точно. Например, что чувствует приговоренный, отсчитывая минуты до рассвета, потому что с первыми лучами солнца отправится на эшафот. Одно это ощущение дарит миллионы разных беспокойных оттенков. Невольная, глухая, затаенная радость от того, что еще немного и все закончится, неважно как, но финишная прямая близко, а ты так ждал эти последние метры, что уже неважно, какова будет жизнь после и будет ли она. Нервическая дрожь и хоровод возможных вариантов спасения. Невыносимая жажда деятельности, а вдруг что-то можно сделать? Определенность давно уже стала редким гостем в моей жизни. А вот с надеждами надо бы прощаться навсегда.

У меня оставались вопросы, точно ведь оставались, но голова была переполнена, и я никак не могла поймать ускользающие мысли за хвосты. Тишина больше не мешала и казалась единственным возможным фоном — до разговоров ли, когда между висками мечется такая прорва бессистемных обрывков и кусочков?

Я сидела, подобрав под себя ноги, и бездумно провожала день за окном. Яркость света за стеклами осталась единственным ориентиром по времени. Сначала стемнеет, потом посветлеет снова, а потом что-то будет. Случится и закончится…

Паша держался на расстоянии. Теперь я понимала, что все мои желания перед ним как на ладони, и совершенно не испытывала стыда за то, что не хотела приближаться. В конце концов, это инстинкт самосохранения. Мог бы и пораньше проснуться, но лучше поздно, чем никогда. Конечно, если не настолько поздно, что ты уже без этого инстинкта угробилась…

Интересно, угробилась ли я. Интересно.

Редкие взгляды не жгли как раньше, даже тепла не приносили. Внутри было прохладно и пустынно. В этот момент я ничего не чувствовала к тому, кто сидел в паре метров от меня. Рано решать, навсегда это или просто временная шоковая заморозка, словно азотом окатили, просто надо было пережить. Переждать.

Я даже не могла оценить рассказ и все те действия, о которых он говорил. Ну как всерьез можно это оценивать? Это же не обычные дела, это что-то настолько из рамок вон, что и рамки разорвало с треском, и никакой линейки не хватит, чем вообще измеряется сверхъестественное вмешательство?

Сверхъестественно неуклюжее, недотепистое и неудобное. Ну уж какое выдали, хоть мы и не просили…

Люди всю жизнь чуда ждут, а мне вот, на блюдечке. Видимо, в реальной жизни и чудеса-то так себе, на любителя.

Странным казались и какие-то отголоски, словно эхо, долетающее до меня. Несколько десятков муравьев, периодически начинающие бродить внутри и вызывающие неприятную щекотку.

Ангелы? Вот это вот — ангелы? Светлые и справедливые? Вот это чудовище, едва не убившее меня в моей же квартире только потому, что посчитало, что я знаю больше, чем положено? Что за кривое правосудие свыше?

Если они настолько жестоки, то кто им дал право вообще влезать в наши дела? Холод внутри сменялся огнем. Никакого разрешения им никто не давал, никто и никогда, раз уж о них до сих пор не знают. Пришли и взяли сами, пастыри. Сводить с ума, убивать, на мелкие осколки разбивать твои жизнь — спасибо, мы не просили о такой помощи!

Медленно капали минуты. Профиль одного из чудовищ тонул во мраке.

Интересно, как все сложилось бы без его вмешательства? Вадим, если верить Паше, все-таки любил меня больше…вернулся бы, наверное, со временем, поныл жалостливо, и я приняла бы его, сходя с ума от измены и не показывая своих чувств. Простить бы я точно не смогла…или не приняла бы, и просто жила так же, как живу сейчас, за минусом всех ужасных моментов.

Впрочем, всех хороших — тоже. Бессмысленное существование.

Не выдержав, я закрыла лицо руками. Выходит, я сама по себе совсем ничего не стою. Так всегда и было, ничего нового, но почему так больно именно сейчас?