Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж

Вернув себе свободу и власть, Боэмунд решил положиться на дружбу с Бодуэном II, графом Эдессы. В течение следующих двенадцати месяцев эти двое провели ряд совместных кампаний, направленных на подчинение территории между Антиохией и Эдессой и изоляцию Алеппо. Вероятно, имея в виду последнюю цель, они весной 1104 года организовали экспедицию на восток от Евфрата. Господство над этим регионом обезопасило бы южную границу графства Эдесса и помешало связям Алеппо с Месопотамией. Вышло так, что они столкнулись с яростным сопротивлением многочисленной мусульманской армии, во главе которой стояли сельджукские правители Мосула и Мардина.

Сражение состоялось около 7 мая на равнине к югу от Харрана. Боэмунд и Танкред удерживали правый фланг, а Бодуэн II командовал силами Эдессы на левом фланге вместе со своим кузеном Жосленом де Куртене (французский аристократ, прибывший в Левант после 1101 года и получивший владение, сосредоточенное вокруг крепости Телль-Башир). В ходе сражения эдесские войска были отрезаны от остальной армии и после яростной контратаки обратились в бегство. Бодуэн и Жослен попали в плен. Тысячи их соотечественников тоже попали в плен или были убиты. Боэмунд и Танкред возглавили отступление к Эдессе, где последний остался, чтобы организовать оборону города.

Харран оказался шокирующей неудачей для франков. Потери на поле боя — ранеными и убитыми — были весьма значительными, но самый большой ущерб был психологическим. Это поражение сместило баланс сил и уверенности людей. Коренному населению стало ясно, что неукротимых латинян вполне можно укротить. Мусульманский автор, писавший в Дамаске примерно в это время, заметил, что «Харран стал великой и не имеющей себе равных победой… он лишил франков мужества, уменьшил их число и отнял наступательную силу, а сердца мусульман окрепли». На самом деле мусульмане, греки и армяне — все пользовались возможностью обратить ситуацию в свою пользу, и больше всего пострадала не Эдесса, а Антиохия. Византийцы снова оккупировали Киликию и Латакию, хотя крепость последней, возможно, осталась в руках франков. На юго-востоке города региона Суммак изгнали латинские гарнизоны и обратились в Алеппо с просьбой возглавить их. В качестве последнего оскорбления стратегически важнейший город Арта вскоре последовал их примеру. Охранявшая главную римскую дорогу в глубь страны, расположенная менее чем в одном дне пути от Антиохии, Арта считалась современниками «щитом» города. К концу лета 1104 года княжество существенно уменьшилось. От некогда цветущего обширного государства осталась лишь маленькая территория вокруг самой Антиохии.[85]

В начале осени Боэмунд принял неожиданное решение. Вызвав из Эдессы Танкреда, он собрал совет в базилике Святого Петра и объявил о своем намерении покинуть Левант. Действительные мотивы, которыми он руководствовался, понять невозможно. Во всеуслышание он заявил, что для спасения латинской Сирии наберет новую франкскую армию в Западной Европе. Еще он мог сослаться на желание исполнить клятву, данную святому Леонарду, к которому он часто обращался во время плена, совершить паломничество к его мощам в Нобле, что во Франции. Однако он, судя по всему, не собирался быстро возвращаться в Утремер, поскольку планировал собрать силы и идти в атаку на Византийскую империю на Балканах. Это могло отвлечь внимание Алексея Комнина и, вероятно, предотвратить прямое нападение греков на Антиохию, но стратегия Боэмунда все же была продиктована скорее его желанием завоевать новые территории на берегах Адриатического и Эгейского морей и мечтой самому сесть на константинопольский трон.

Разочарование Боэмунда непрочностью положения Антиохии проявилось и в его расчетливом присвоении городских богатств перед отъездом и увозе людей. Даже современный латинский писатель Рауль Канский, как правило бывший ярым сторонником дела Боэмунда, заметил, что он «вывез золото, серебро, камни и одежду, оставив город Танкреду без защиты, средств и наемников». Боэмунд отплыл от берегов Сирии в сентябре 1104 года. Во время Первого крестового похода он обратил всю силу своего военного гения и хитрости на покорение Антиохии. Теперь, повернувшись к Леванту спиной, он не мог не знать, что бросает свой некогда вожделенный приз на произвол судьбы.[86]

Итак, Танкред встретил 1105 год в нищете, являясь регентом государства, обреченного на уничтожение. В разгар кризиса он показал свой характер. Применяя «кнут и пряник», он, заручившись поддержкой населения Антиохии, ввел чрезвычайный налог, пополнил казну и возобновил набор наемников. Он также стремился поправить свое положение, полностью использовав единственно положительное следствие неудачи в Харране — номинальное главенство Антиохии над графством Эдесса. Призвав «всех христиан» Северной Сирии к оружию, практически лишив Эдессу, Мараш и Телль-Башир гарнизонов, он к началу весны собрал армию, насчитывающую тысячу рыцарей и около 9 тысяч пеших солдат. Решимость Танкреда воистину не знала границ.

Оказавшись перед лицом такого сонма врагов, он понимал, что не сможет сражаться одновременно на всех фронтах. Но не мог он и проводить политику вялой самообороны. Танкред решил использовать целевую упреждающую агрессию, тщательно выбирая намеченную жертву. В середине апреля он пошел на Арту и вступил в решительную схватку с Ридваном из Алеппо. Это была большая дерзость с его стороны. Зато, одержав победу над таким врагом, Танкред мог вернуть себе инициативу и возродить военный авторитет франков. При этом он не мог не знать, что силы Алеппо будут как минимум втрое больше и поражение станет концом латинского господства в Сирии.

Прежде чем покинуть Антиохию, христиане провели ритуалы духовного очищения, включая трехдневный пост, освободив свои души от греха в преддверии смерти, которая всегда была рядом с крестоносцами. После этого Танкред пересек Оронт и Железный мост и выступил на штурм Арты. Как только Ридван проглотил наживку и начал наступление, имея при себе 30-тысячное войско, Танкред отошел. Он делал ставку на свое отличное знание местности и понимание тактики мусульман. Путь между Артой и Железным мостом проходил по участку ровной, но каменистой поверхности, по которой лошадям будет нелегко скакать галопом, прежде чем они выйдут на открытую равнину. Именно в эту вторую зону Танкред отступил. 20 апреля Ридван устремился в преследование. Один латинянин так описывал развернувшееся сражение: «Христиане стояли на своих позициях вялые, словно в полусне… затем, когда турки прошли твердую почву, Танкред ворвался в их ряды, как будто только что пробудился от спячки. Турки сразу отступили, надеясь, как обычно, иметь возможность развернуться и открыть огонь. Но их надежды не сбылись. Копья франков ударялись в их спины, а дорога не позволяла двигаться быстрее — лошади были бесполезны».