Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю - Томас Эсбридж

В эти трудные годы франкам Иерусалима повезло — не существовало союза между шиитским Египтом и суннитским Дамаском. Столкнись Бодуэн в 1101 или 1102 году с объединенной угрозой, его королевство вряд ли смогло бы уцелеть. Однако Докак всю оставшуюся жизнь проводил весьма умеренную политику в отношении франкской Палестины. Памятуя о поражении на Собачьей реке, он довольствовался тем, что позволял христианам препятствовать амбициям Фатимидов на Святой земле, и поддерживал нейтралитет. Но после его преждевременной смерти в 1104 году в возрасте всего лишь двадцати одного года Дамаску предстояло избрать новую политику.

После короткой борьбы власть в городе захватил атабек[82]Тугтегин. Будучи мужем овдовевшей и вечно интригующей матери Докака Сафват (Safwat), он долго ждал своего часа. Ходили слухи, что внезапная смерть Докака — результат отравления, организованного лично Тугтегином. Теперь склонность атабека к лживым политическим интригам и жестокость привели его к власти. В 1105 году атабек не отказался от предложенного египтянами военного сотрудничества. К счастью для франков, этот беспрецедентный суннитско-шиитский союз имел свои ограничения. Вероятно, все еще испытывая сомнения относительно своих новых союзников, он все же не организовал полномасштабное вторжение в Палестину. Вместо этого он выделил 1200 лучников, когда аль-Афдаль летом 1105 года послал к Аскалону третью армию под командованием одного из своих сыновей.

Египетский флот часто досаждал Яффе, и Бодуэн понял, что порт рано или поздно будет осажден, и королевство снова будет дестабилизировано. Перехватив инициативу, он взял с собой иерусалимского патриарха, Истинный крест и вышел навстречу армии Фатимидов возле Рамлы. В этот раз он командовал 500 рыцарями и 2 тысячами пехотинцев, но даже при этом франки, вероятнее всего, были в меньшинстве. Однако в третий раз за четыре года отсутствие военной дисциплины у египтян позволило Бодуэну обратить врага в бегство и добиться победы, хотя и с трудом. Потери у сторон были примерно одинаковыми, но столкновение оказало разрушительное воздействие на мораль Фатимидов. Мусульманский правитель Аскалона был убит в бою. Бодуэн приказал обезглавить эмира. Его голову отвезли в Яффу и продемонстрировали египетским морякам, чтобы ускорить немедленный уход флота к родным берегам.

Египет продолжал угрожать франкской Палестине, но аль-Афдаль больше не устраивал широкомасштабных наступлений и совершенно определенно никогда не добивался важных успехов. Дамаск был временно частично нейтрализован. Тугтегин принял новый, более тонкий, преимущественно неагрессивный подход к отношениям с Иерусалимом. Он, конечно, не упускал случая защитить свои интересы с оружием в руках, если считал, что они под угрозой, и также не гнушался карательными рейдами на христианскую территорию. Но в то же время принял ряд соглашений с Бодуэном, в первую очередь направленных на облегчение ведения взаимовыгодной торговли между Сирией и Палестиной.

Самым продолжительным последствием этих договоренностей было заключение около 1109 года частичного перемирия (подтвержденного документально). Это соглашение касалось территории к востоку от Галилейского моря (оно же Кинерет), которую франки называли Terre de Sueth (Черные земли) из-за темных базальтовых почв, в первую очередь плодородных пахотных земель Хаурана и далее на север к Голанским высотам, южнее реки Ярмук. Бодуэн и Тугтегин согласились создать в этом районе то, что, по сути, являлось частично демилитаризованной зоной, позволившей мусульманским и христианским крестьянам сотрудничать в обработке земли. Продукция Черных земель затем делилась на три части: одна оставалась крестьянам, а две другие отправлялись в Иерусалим и Дамаск. Эта договоренность оставалась в силе большую часть XII столетия.[83]

В первые пять лет правления выживание короля Бодуэна, равно как и всего его королевства представлялось весьма сомнительным. Только дар руководителя и везение, выражавшееся в раздробленности мусульманского мира и неумелых военных действиях Фатимидов, помогли франкам уцелеть.

В первые месяцы 1105 года Танкред, прославленный ветеран Первого крестового похода, имел все основания для отчаяния. Он управлял латинским княжеством Антиохия в то самое время, когда новорожденное королевство находилось в предсмертной агонии. Шестью месяцами ранее репутации неуязвимости франков был нанесен чувствительный урон, когда армия Антиохии потерпела сокрушительное и очень унизительное поражение от воинов ислама. В ответ прославленный дядя Танкреда Боэмунд покинул Левант, лишив город всех его ресурсов, и отправился на Запад. Княжество разваливалось, повсеместно отмечались беспорядки, со всех сторон грозило вторжение. Семью годами раньше Танкред был свидетелем ужасов осады Антиохии и помнил ужасную цену, которую крестоносцы заплатили за ее взятие. Теперь же создавалось впечатление, что созданный благодаря этому франкский анклав обречен на гибель.

Вины Танкреда в этом не было. Весной 1101 года он приехал на север из Палестины, чтобы стать регентом Антиохии после пленения Боэмунда. В следующие два года он быстро восстановил стабильность и безопасность княжества, проявив энергию и компетентность. Незадолго до плена Боэмунд выпустил из рук плодородные долины Киликии, расположенные к северо-западу от Антиохии. Надеясь получить несколько большую степень автономии, армянское христианское население района заключило союз с Византийской империей. Но Танкред снова подчинил армян себе, проведя короткую, но эффективную кампанию. Не удовлетворенный простым возвратом потерь дяди, Танкред решил расширить княжество. Как и Иерусалимскому королевству, Антиохии нужно было контролировать порты Восточносредиземноморского побережья, но Латакия — порт, располагавший самой удобной в Сирии естественной гаванью, — несмотря на все усилия Боэмунда, оставалась в руках греков. Зато после осады 1103 года она оказалась в руках Танкреда.

Танкреду, похоже, нравились новые возможности и власть, сопутствующая его новому положению, и он не собирался устраивать скорейшее освобождение своего дяди. Эту задачу взяли на себя последний церковный ставленник Боэмунда патриарх Бернар, и Бодуэн де Бурк, граф Эдессы. Вместе они стали собирать крупный выкуп, который потребовал тюремщик Боэмунда — эмир Данишмендид, — 100 тысяч золотых монет. Армянин Ког Васил, повелитель двух городов на верхнем Евфрате, дал одну десятую этой суммы в обмен на обещание союза, но, по словам одного возмущенного восточного христианина, «Танкред не дал ничего». В конце концов, в мае 1103 года Боэмунд был освобожден. Последствия для Танкреда оказались весьма досадными. Ему пришлось не только отдать власть в Антиохии, но и отказаться от собственных завоеваний в Киликии и Латакии.[84]