Дикарь - Александр Васильевич Коротков

трудом. Впрочем, вспомнив, чем закончилась наша встреча, с еще большим трудом удалось не добавить парочку сочных эпитетов, характеризующих его сексуальные отношения с ослами и собаками.

— Не более часа назад мы вступили в бой с его бандой. Сумели убить всех его приспешников, а сам жрец, будучи раненым, сумел сбежать. К сожалению, для нас эта драка не прошла бесследно…

— Совет ценит ваши усилия и ваши жертвы. Жаль, что нечестивца не удалось убить, но теперь мы знаем своего врага по имени, а стража, уверен, запомнила и в лицо. Больше попасть в Карфаген он не сможет. Тебе известно, куда он сбежал?

— В Рим.

— Что же, отправляться за преступным жрецом в Рим мне видится как минимум неразумным. Думаю, латины в состоянии скрутить его и без нашей помощи.

Переводя на обычный язык — римлян пусть хоть всех вырежет, главное, чтобы карфагенян не трогал. Моя хата с краю, ничего не знаю. Все как обычно. Впрочем, я здесь не за тем, чтобы оценивать моральный уровень отцов Карфагена. Помнится, за выполнение квеста мне причиталась целая гора денег.

— Как там насчет награды? Прогнать колдуна было очень непросто.

Почему-то у меня зрела уверенность, что сейчас они разведут руками и скажут что-то вроде «Извиняй, мы же просили умертвить его, а не изгнать, так что вот тебе почетная грамота, ступай с миром»

Но реальность оказалась куда суровее.

— Можешь не сомневаться, Мирный Герцог, Карфаген умеет платить по долгам.

Двери в зал Совета распахнулись и в проем стали вбегать воины Священного круга. Я глазом не успел моргнуть, как оказался в окружении ощетинившихся копьями суровых вояк.

— Рамибаал, забери у него кольцо.

Так вот кому стоит сказать «спасибо»! Ах ты ж падла глазастая! Еще в прошлый раз стоило насторожиться, когда эта гнида засомневалась, что в убийстве жреца Эшкара виноват Нагибатор.

В полной тишине секретарь Совета подошел ко мне и бесстрастно протянул вперед ладонь. Стараясь сохранить невозмутимое лицо, я обратился к суффетам, игнорируя требовательный жест:

— Странно в Карфагене чествуют героев, избавивших город от подлого убийцы, не находите?

— Героев мы обязательно чествуем. Равно как и наказываем тех, кто осмелился поднять руку на наших граждан. Мы все равно изучим кольцо, Мирный, независимо от того, отдашь ты его по доброй воле или его придется снять силой.

Я уже успел сто раз пожалеть, что не отправился вслед за Нагибатором. Решил напоследок деньжатами разжиться — вот и разжился.

В напряженной тишине я снял кольцо и протянул Рамибаалу. Возможно, он не сможет ничего увидеть, кто знает. Ходил же я с ним три недели по городу — и ни у кого вопросов не возникло…

В этот момент где-то за спинами копейщиков послышалось шевелениеи вперед протиснулся ранее скрытый от моих глаз человек, внешний вид которого заставил меня вздрогнуть. Светлый плащ, лысая башка. Человек был жрецом Эшкара, только моложе, чем тот, чья сила дала жизнь кольцу.

Мне показалось, или запахло жареным?

Кольцо перекочевало от Рамибаала к молодому жрецу. Тот, нахмурившись, уставился на него, словно пытался познать основы вселенной. Я старательно не смотрел в его сторону и делал вид оскорбленной невинности, которую охрана поймала в супермаркете и обвинила в воровстве. Хотя на самом деле все внутренности завязались в такой узел, что хоть стой, хоть падай.

Наконец, жрец оторвался от изучения кольца и поднял взгляд.

— Что ты можешь сказать нам? Этот человек виновен в гибели уважаемого Балминкара?

— Я чувствую в этом артефакте жертвенную кровь и смерть. Но не могу сказать, принадлежат ли они слуге храма моего господина. Потребуется более глубокое изучение. Я должен показать его остальным братьям. Если Эшкар будет милостив, то завтра мы сможем обвинить или оправдать этого человека.

— Пусть будет по-твоему, жрец. — Один из суффетов встал и впервые на моей памяти вышел на свет, оказавшись не морщинистым стариком, а средних лет высоким мужчиной с небольшой сединой в волосах. — Ты же, Мирный Герцог, пока останешься в Бирсе, под охраной. Если выяснится, что ты непричастен к убийству, то получишь свою награду, наши извинения и признание. В противном случае — расстанешься с жизнью. Уведите его!

С нас сняли вещмешки, забрали деньги и под усиленным конвоем вывели из зала.

К моему удивлению, повели нас не вниз, где у любой уважающей себя крепости должны быть казематы, а куда-то наверх. В полной тишине пятеро сопровождающих привели нас к массивной двери с внушающим уважение засовом, втолкнули внутрь и заперли.

— Ну, могло быть и хуже. — выдал я глубокую мысль, оглядевшись.

Комната явно не предназначалась для опасных душегубов. Просторная и светлая, с большим окном, без каких-либо намеков на решетку. Выглянув наружу, я понял, что решетка тут без надобности. До мощеного камнем внутреннего двора было метров двенадцать. Любая попытка спрыгнуть закончится переломанными в труху костями и последующей смертью. На случай, если я все же решу попытать счастья и окажусь самым везучим сукиным сыном во всем Карфагене, прямо напротив окна у стены встали двое караульных, в данный момент зорко смотрящих на высунувшегося в окно подопечного, то есть меня. Лишняя предосторожность, на мой взгляд. Крыльев у меня нет, так что спрыгнуть я точно не решусь. Веревку такой длины мне сделать не из чего, а камни, из которых сложена стена, подогнаны настолько ровно, что я не увидел ни единого выступа или выемки, за которые можно зацепиться.

Без доступа к инвентарю я чувствовал себя голым, поэтому сел на одну из двух кроватей, стоящих в комнате и уставился в одну точку. Через пару минут кровать скрипнула и рядом села Розмари, прижавшись ко мне горячим даже сквозь платье телом:

— Не время расстраиваться, Мирный. Мы еще живы. Молодой жрец не смог ничего уви…

Я не дал ей договорить, приложив ладонь ко рту. Выразительно посмотрел и она кивнула. Не хватало еще, чтобы она в голос обсуждала, что это мы грохнули того жреца. У здешних стен могут быть внимательные уши.

— Я уверена, что все обойдется. — Рыжая намек поняла и стала выражать свои мысли более нейтрально. — Завтра сюда придут и выяснится, что сила кольца никоим образом не связана с кем-то из карфагенян.

По лицу Виллара я понял, что он не согласен с этими выводами, но не хочет озвучивать их вслух. Я прекрасно понимал, что дело — дрянь. Если уж этот молодой служитель Эшкара смог что-то почуять, то кто-то более опытный наверняка почует достаточно, чтобы познакомить меня с топором палача. Или веревкой. Интересно, какой вид казни тут практикуют?