Тигры в красном - Лайза Клаусманн

— Эйвери… — Она попыталась высвободиться из его объятий.

— Подожди, постой. — Он не отпустил ее, теснее прижал к груди. — Не отталкивай меня. Пожалуйста, Хелена. — В его глазах стояли отчаяние и тоска. — Разве тебе не бывало одиноко? Когда ты чувствуешь, что не принадлежишь ничему и никому? Когда сходишь с ума от своих желаний… Не говори, что не испытывала этого, потому что я знаю. Я понял это в ту минуту, когда увидел тебя в скобяной лавке. Всю твою боль, твое притворство — все в порядке, но внутри ты мертва. Со мной было то же самое. Мы пара, Хелена. Мы можем все исправить. Мы можем спасти друг друга.

Да, она знала. Вечно самая незаметная, самая бедная — та, у кого нет ничего своего. Хорошенькая девочка, которую мальчики тискали, не страшась отпора, слишком запуганная, забитая, слишком робкая, чтобы пожаловаться на них. Всегда и всем благодарная за любую мелочь, даже Фену, — точно она не заслуживала ничего. А она заслуживала. Заслуживала счастья. И теперь, когда у нее есть Эйвери, ее муж, она больше не одна.

По пути в Виньярд-Хейвен Дейзи сделала остановку, чтобы выполнить поручение Ник. Хелена смотрела, как племянница аккуратно пристраивает на заднем сиденье сверток, придирчиво укладывая его то так, то эдак, пока не убедилась, что лег как надо. Хелене в этом виделось сходство с Хьюзом — его тщательность. Хьюз всегда был крайне аккуратен. Если Ник была небрежна с деньгами, с людьми, со всем, что не принадлежало ей, то Хьюз был осторожен. Он производил впечатление заботливого и славного малого, но внутри у него словно чего-то недоставало. Точно он приберегал какую-то часть себя нетронутой — где-то в глубине хранил некую тайну. Хелена пожалела бы Ник, не будь ситуация столь абсурдной. Ник прикована к мужчине, единственному на всем свете мужчине, который невосприимчив к ее чарам, столь безотказным в отношении всех прочих.

Но Хелена симпатизировала Хьюзу, пусть и не до конца понимала его. Она знала, каково это — держать себя в узде. Ей пришлось выучить этот урок: если люди слишком много о тебе знают, они непременно попытаются спасти тебя от тебя. Например, одно из предписаний Ник — убрать из дома все таблетки, и если случится мигрень, в доме не найдется даже аспирина. Хелену это бесило. Как будто, избавившись от таблеток, Ник могла избавить ее от пристрастия, как будто она могла влиять на желания Хелены. К тому же таблетки перестали быть проблемой. Уже перестали.

Сперва Хелена пыталась помочь Эйвери навести порядок в коллекции Руби, каталогизировать вещи. Но оказалась слишком неуклюжей, даже разбила флакон из-под духов, так что ее помощь лишь разозлила его. Поэтому она предоставила мужу заниматься коллекцией в одиночку — вечерами, после работы в «Саншайн Иншуренс».

Примерно через месяц у нее выработался распорядок дня. В первой половине она готовила завтрак, прибиралась, ходила за покупками, гладила и крахмалила рубашки Эйвери. Но это занимало ее часов до двух. Готовить ужин было без нужды, потому как Эйвери предпочитал ужинать вне дома — пусть и в убогих закусочных, если на пристойное место денег не хватало. Но вечерами она была с мужем. Только в это время он оживал. Иногда их приглашал сходить куда-нибудь Билл Фокс, и тогда она наблюдала за Эйвери с гордостью. Когда он говорил, женщины и мужчины будто тянулись к нему — как растения тянутся к солнечному свету. Он всегда находил точное слово, удачный комплимент, хорошую шутку, а когда ей начинало казаться, что он забыл про нее, он перехватывал ее взгляд и по-особенному улыбался, давая понять, что они вместе.

А вот чем занять себя днем, она не знала. Чтобы убить время, Хелена начала читать книги Ник, но вскоре и они закончились. Она часами гуляла по окрестностям, пока не изучила каждый дюйм как свои пять пальцев. Иногда она садилась в автобус и каталась до самого ужина, но ей не нравилось, как смотрят на нее мужчины. Писала письма Ник. Помимо кузины у нее не было близких друзей. Больше не было. Поначалу она писала сестре Фена и женам его друзей, но ее письма остались без ответа. Точно ее прежняя жизнь на Восточном побережье перестала существовать. Она говорила себе, что война разобщила людей.

Как-то утром, проснувшись, она нашла на своем ночном столике флакончик с таблетками и записку.

Для моей маленькой мышки.

Вечером Хелена постучала в дверь кабинета.

— Что это? — спросила она, когда Эйвери приоткрыл дверь, его карие глаза щурились после пребывания в сумраке.

— Маленький подарок, — ответил Эйвери. — Я сказал Биллу Фоксу, что ты порой тоскуешь днем, пока я тружусь, и он порекомендовал вот это. Он дает их своим кинозвездам. Для сна. И сновидений, любовь моя.

Он подмигнул ей.

Хелена повернула флакончик. Рецепт на ее имя был выписан доктором Хофманном.

— Нембутал. Даже не знаю, Эйвери. У нас в семье никогда не принимали таблеток.

— Когда у тебя болит голова, разве ты не принимаешь аспирин или тоник?

— Ну да.

— Это то же самое, только не от головной боли. Лекарство для прекрасных маленьких мышек, которым одиноко, когда их мужья тяжко трудятся. Я знаю, что тебе одиноко. И хочу помочь. Разумеется, ты можешь их не принимать.

— Полагаю, я чувствую себя немного… не знаю… бесполезной. Я подумывала присоединиться к дамскому книжному клубу, о котором тебе говорила.

Эйвери засмеялся:

— Ты нужна мне здесь. Ты вовсе не бесполезна, ты помогаешь мне куда больше, чем думаешь. Я тружусь куда усерднее, с тех пор как мы поженились. Бога ради, ты же не покинешь меня ради дам из книжного клуба?

Хелена тоже рассмеялась:

— Хорошо, милый. Обещаю, я тебя не покину.

Но таблетки она поставила поглубже в аптечный шкафчик в ванной.

Неделю спустя, покончив с домашней рутиной, Хелена обнаружила, что сидит в одиночестве за кухонным столом и слушает тиканье настенных часов в пустом доме. Подумала, не написать ли письмо Ник, но она еще не получила ответа на последнее письмо. Она старалась не углубляться в подробности о своих денежных затруднениях, но молчание Ник стало для нее пощечиной. Глядя, как большая стрелка совершает полный круг, Хелена начала злиться. Она подумала о кругах под глазами Эйвери, когда он возвращался домой, и обо всех его попытках воплотить свой проект. И о Ник, у которой было все. Она знала, что они не могут себе позволить междугородние переговоры, но все же решила позвонить кузине.

Услышав голос Ник, Хелена с удивлением почувствовала, как рассеивается негодование. Она и забыла, до чего любит смех сестры, а Ник, похоже, искренне обрадовалась ей. Она рассказала какую-то безумную историю о том, как дразнит соседей купальным костюмом, и Хелена забыла про часы и вращение стрелок. Наконец, чуточку нервничая, она попросила продать ее коттедж.

— Эйвери… ну, вообще-то, мы оба… мы подумали, что в этом есть смысл. Нечестно перекладывать все на Эйвери. Это всего лишь предложение, как он выразился. Просто дела не слишком хороши. И к чему держаться за него, раз нам сейчас нужны деньги.