Валашский дракон - Светлана Лыжина

– Кто рассказывал?

– Сам начальник королевской псарни. Он выглядел очень обеспокоенным, когда пришёл в наш дом. Начальник королевской псарни сказал, что не хочет лишиться расположения Его Величества из-за одного досадного недоразумения, и заказал портрет. По счастью для учителя, другие придворные живописцы были заняты, а мы…

– Понятно, – кивнул узник.

– Оказалось, что девочка и впрямь не может позировать, – продолжал юный флорентиец и даже вскочил, потому что эта история очень его волновала. – Модель была страшно подвижна. Сразу начинала ерзать на стуле, вертеться, смотреть на потолок, а если мы на мгновение переставали за ней следить, то обнаруживали стул пустым, а девочка стояла где-нибудь возле полок и перебирала наши старые кисти… Даже отец не мог заставить свою дочь замереть, а уж он был заинтересован как никто!

Учитель улыбнулся, догадавшись, о чём речь. Пусть Джулиано рассказывал на венгерском языке, но ещё и показывал. Вот ученик вытягивает вперёд руку, обозначая рост девочки, затем изображает, как та внимательно изучает потолок. Вот, изображая самого себя, повествователь оглядывается по сторонам, словно ищет кого-то, а, найдя, досадливо притопывает.

Меж тем юноша так распалился, что рассказывал уже больше самому себе, чем другим. Наверное, для узника все эти подробности не имели особой ценности, но Джулиано очень гордился своей ролью в этой истории:

– И тогда я придумал рассказывать девочке сказки. Одну за другой, без остановки. И… о чудо! Девочка сидела неподвижно и слушала! Она так и получилась на портрете, с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Ха! Представьте себе!

Дракула терпеливо ждал окончания рассказа, а Джулиано всё говорил:

– Когда начальник королевской псарни показал Его Величеству портрет, то поведал и эту историю со сказками. Король весьма развеселился и сказал: «Вот видишь! А так бы у девочки не было портрета». Затем Его Величество приказал послать за моим учителем и за мной, похвалил и сказал, что для нас есть задание потруднее.

Теперь заключённый снова мог задавать вопросы:

– Значит, после той истории Матьяш отправил тебя с учителем сюда?

– Да.

– Для выполнения трудного задания?

– Да.

– А почему же Матьяш считает, что с меня трудно рисовать портреты?

– Его Величество не уточнял, а мы с учителем не осмелились спросить, – юный флорентиец пожал плечами.

– А сам как думаешь? – настаивал на ответе узник.

Джулиано замялся:

– Ну… в первый день я видел Вашу Светлость в таком настроении, что… сами понимаете…

Его Светлость помолчал немного и задал следующий вопрос:

– Матьяш сказал, как скоро хочет получить картину?

– Его Величество не говорил о сроках.

– А спросить вы опять не осмелились? – нахмурился узник.

– Мы спрашивали, – возразил молодой флорентиец, – но Его Величество отмахнулся, давая понять, что время здесь не главное и что в этом отношении он предоставляет нам полную свободу.

Дракула вздохнул и глубоко задумался.

– Вот, значит, как, – наконец, произнёс он. – Значит, у Матьяша есть лишь отдалённые планы насчёт меня. Или он вовсе не решил, что со мной делать?

– Я не могу судить об этом, Ваша Светлость, – Джулиано опять пожал плечами.

– Да-а-а, – протянул узник, – уж не знаю, хорошо или нет, что Матьяш не любит крови и потому избегает рубить головы. Посадил в крепость и всё тянет, тянет время…

– В прошлый раз Ваша Светлость, наоборот, радовались, что сохранили голову, – напомнил ученик придворного живописца. – Ваша Светлость считали, что, оказавшись в этой башне, убереглись от турецких сабель.

– Я помню, что говорил! – раздражённо отозвался Дракула. – Я вижу, и ты хорошо помнишь… очень хорошо помнишь. А может, ты послан ко мне соглядатаем?

Джулиано состроил презрительную гримасу.

– До чего ж ты обидчив, – усмехнулся Дракула, а затем добавил, – но если король спросит, можешь так ему и передать! Я ценил великодушие моего дражайшего кузена лишь первое время, пока пребывал здесь. А сейчас я думаю, лучше б он поступил так, как поступил бы покойный Гуньяди.

– Ваша Светлость подразумевает отца Его Величества? – осторожно уточнил флорентиец.

– Да, покойный Гуньяди не стал бы церемониться, – Дракула вдруг с подозрением посмотрел на юношу. – Что? Тебе не нравится, как я отзываюсь об отце Матьяша? Об этом можешь тоже доложить королю.

– Да почему Ваша Светлость полагает, что я стану докладывать! – возмутился Джулиано.

– А зачем тогда ты задаёшь мне столько вопросов? Вчера всё вызнавал-вызнавал. Последний раз меня так подробно расспрашивали о моей жизни, когда проводили расследование моей так называемой «измены» Матьяшу.

Джулиано хотел было признаться, что на расспросы его подбивает одна девица в городе, которой очень хочется узнать правду про ощипанного ворона, но престарелый живописец не дал сделать такого признания, потому что велел ученику растворить окна.

Дождь ведь только что кончился, и из-за туч сразу начало выглядывать солнце. Работа над портретом возобновилась, но через некоторое время её опять пришлось прервать. Ученик придворного живописца первым заметил чёрную птицу с мощным клювом, которая приземлилась на каменный подоконник окна, смотревшего в сторону крепости.

Узник в это время смотрел в другое окно, с видом на Дунай, и о чём-то думал, а старик сосредоточенно рисовал, поэтому они ничего не заметили, а птица меж тем прошлась по подоконнику взад-вперёд, будто выискивая что-то, но, как видно, ничего не нашла. Тогда она заглянула в комнату, просунув голову за прутья, наклонила голову вправо, затем влево, оглядывая людей своим чёрным, изредка моргающим глазом.

Наконец, птица прокричала:

– Ар! Ар!

Дракула резко обернулся и радостно прокричал:

– Матьяш!

Увидев резкое движение и услышав крик, пернатый гость тут же улетел, шумно вспорхнув с подоконника, но узник совсем не огорчился. Он, встав с кресла, торопливо подошёл к кровати, достал из-под подушки кусок хлеба и пояснил:

– Я совсем забыл оставить Матьяшу пищу. Наверное, он обиделся. Прилетел, а на окне ничего нет.

– Матьяшу? – переспросил Джулиано.

– А как же ещё я должен был назвать этого ворона? – в свою очередь спросил Дракула. – Предыдущий был Янош, а этот – Матьяш. Должен сказать, что Матьяш гораздо осторожнее Яноша. Вот Янош был неосмотрителен. Бывало, залетал в комнату и садился прямо на стол, а Матьяш не таков. В комнату не суётся. Разве что голову просунет за решётку, но чуть что – сразу улетает.

– Тогда зачем теперь оставлять пищу, если ворон улетел? – спросил Джулиано.