Темнее ночь перед рассветом - Вячеслав Павлович Белоусов

— Похоже, бандиты, совершившие казнь в Глухарях, были сегодня там. На том же «москвиче» они следили за всеми нашими действиями. Машину я приметил лично, людей вот разглядеть не удалось. А вечером, когда они обнаглели до крайности и прокатились близ нашего «козлика», номеров я не разглядел, поздно выбежал на улицу. Но следователь Шатохин следы протекторов «москвича», который буксировал «жигули» и который маячил у моста, когда мы эти «жигули» со дна подымали, зафиксировал по моей просьбе. Я их передал нашим криминалистам, посмотрим, что они намаракуют.

— Молодцом!

— Я предупредил их о важности исследования.

— С Дыниным я сам переговорю, не станем отца беспокоить по пустякам. Илья Артурович не откажет.

— Спасибо, Пётр Иванович.

— И разработку «москвича» я возьму на себя. А благодарить не надо — служба.

Пожимая на прощание руку Ковшова, полковник будто извинялся:

— Спокойной ночи вроде поздно уже желать, а доброго утра ещё рано.

— В Афгане в таких случаях мы обычно говорили друг другу: «До завтра, обещанного вчера», — улыбнулся Владислав.

Как загнать гадюк и пауков в одну банку

Больше всего Ковшову претило, когда беспардонно ломали запланированные мероприятия. Но жизнь, а вернее, тот самый подлый случай зачастую вносил коррективы, имея, видимо, свои соображения на этот счёт, и Данила приучился выкручиваться. Не всегда это удавалось — иррациональное стремилось брать верх, — однако порой ситуация разрешалась сама собой с достаточной пользой для обеих сторон.

Вот и в этот раз он собирался раньше обычного «поймать» с утра прокурора области Тараскуна и обсудить несколько серьёзных вопросов, возникших в судах после ликвидации всколыхнувшего всю страну заговора гэкачепистов. Области эти события почти не коснулись, всё прошло тихо и спокойно — без особой словесной трескотни и политических волнений. Никто толком так ничего и не понял среди простого народа, пока не объявили о ликвидации обкома, райкомов, то бишь партии коммунистов. Забурлило, когда сменили власть, а у партийцев начали отбирать имущество судейские. Если в областном центре это ещё сглаживалось чьей-то загадочной умелой рукой, то в районах возникали эксцессы, грозящие откровенной драчкой. Москва, то есть Генеральная прокуратура, пока никак не реагировала, то ли не имея достаточной информации, то ли по другой причине. Спуская всё на тормозах, как и в случае вспыхнувшего, но затушенного без особых усилий зловещего ГКЧП, заместитель Генерального прокурора Васильев, исполнявший обязанности за Трубина, находившегося в командировке на Кубе, помалкивал, но Ковшов понимал: долго это не продлится, все вопросы следует срочно решать самим на месте…

От Тараскуна, по спланированным замыслам, путь его лежал к председателю исполкома Совета народных депутатов Анатолию Жербину, представлявшему в едином лице всю власть в области, так как Иван Дьякушев, канувший в неизвестность во времена той же попытки государственного переворота (так уже, осмелев, стали писать в газетах), погуливал, согласно слухам, то ли за границей, то ли в столице, не торопясь возвращаться…

Затем Ковшова поджидало заседание аттестационной комиссии, которую он возглавлял, потом очередная проверка следственного изолятора — в столь волнительное времечко спецконтингент там тоже не дремал, ну и наконец…

Сосредоточенно обдумывая предстоящее, Ковшов вошёл в кабинет и взял подготовленные для визита к Тараскуну бумаги. Но не успел он присесть за стол, чтобы ещё раз мельком пробежаться по документам, как дверь без стука отворилась, что было позволено лишь одному человеку. Это, конечно, был улыбающийся во всю физиономию вечный оптимист полковник Квашнин.

— Ты!.. — вскинулся в гневе Данила, но дальнейшее застряло в горле — за спиной у полковника маячил старлей Ковшов-младший. В дополнение ко всему диким трезвоном взорвался телефон на столе. Данила схватил трубку, и тяжкий бас заместителя начальника КГБ Губина, сменившего аристократа Соломина, пробухал:

— Можно забежать на минутку, Данила Павлович? — и уже настойчивей, чуя неуверенность Ковшова: — Очень важно!

— Ну если важно, жду…

— Я мигом!

— Не спешите особо, Максим Максимович, — поморщился Данила. — У меня уже люди из милиции.

— Полковник Квашнин?

— Он.

— Дак Пётр Иванович не помешает. Наоборот, понадобится.

— Вот так и начинается день прокурора… — потянулся к графину с водой Данила. — Что скажешь, друг любезный? Чем обрадуешь?

— Заходи, старлей! — Полковник, устраиваясь ближе к столу, махнул рукой Владиславу.

— Сын не ночевал дома… — откинувшись на спинку кресла, исподлобья взглянул на Квашнина Данила. — Обучаешь своей системе?

— Я и сам в кабинете на стульях проваландался. И бока намял, и глаз не сомкнул.

— И что же вас, молодцов, объединило?

— Как будто не знаешь! — возмутился приятель. — Владислав того жигулёнка криминалистам нашим привёз.

— И те всю ночь ковырялись в нём по твоему указанию. Не стерпел до утра? Людей бы пожалел.

— Отоспятся мои орлы. Ты за них не беспокойся. Лучше глянь, что они в том корыте развинтили! — и величественным жестом полковник шлёпнул ладонью по столу перед Данилой.

— Наркотики? Два пакета…

— Ты внимательней гляди! Наркота, да не нашенская. Явно из других краёв.

— Очередные поставщики в город заявились?

— Соображаешь, прокурор, — ухмыльнулся Квашнин. — Только, похоже, не первую ездку они к нам делали. А как засекли их конкуренты из наших и начали пасти, так с очередным грузом и накрыли. Поэтому и казнили так жестоко, отобрав груз.

— А эти два пакета?

— В порядке обычного… Поставщики — водила и командир — для себя припрятали в более надёжном месте. Так что этих двух доз и огонь не достал.

— В тот район только из Казахстана пробраться можно, — высказал версию Данила.

— Опять к Востоку дело потянулось…

— Намекаешь на Мельника?

— А вот послушай, что тебе он расскажет. — Квашнин кивнул Владиславу. — Выкладывай свои соображения, сынок.

* * *

— Выходит, за тобой была организована настоящая слежка… — задумчиво забарабанил по столу Ковшов-старший, когда Владислав смолк. — И ты, товарищ полковник, — перевёл он глаза на Квашнина, — конечно, полагаешь, что это Мельник и его люди.

— Наркота ташкентская! Не наша! — вскочил со стула тот.

— Прямо так и проштамповано?

— Не язви, Данила! Я с экспертами проконсультировался.

— Когда успел?

— Успел. У нас милиция, а не шарашкина контора! Заключение к вечеру в акте будет отражено, а пока Афанасьич предварительную оценку дал. А Афанасьич, сам знаешь, зря не ляпнет.

— Афанасьич у тебя авторитет. — Данила продолжал отбивать марш пальцами на крышке стола. — С ним спорить — только позориться.

— Брать надо Паука! А у него и Мельника наверняка накроем! Не зря он людей послал Владислава выслеживать. А может быть, и сам в москвичонке том был, чтобы убедиться собственными глазами.

— Мельник светиться не станет, тем более на каком-то зачуханном «москвиче».

— Автомобиль с виду неплох, — подал голос Владислав, — а грязный, возможно, потому, что пробежал