Сердце Феникса - Мэтью Гэбори

Вечером он обсудил со своей спутницей, куда им держать путь после того, как они обогнут форт и останутся одни. Дальше простирались равнины Синопля, которые со времен основания империи возделывались грифийскими крестьянами. Здесь текли реки, а леса были богаты дичью. Находились эти земли в руках состоятельных феодалов, которые жили в замках, возвышавшихся на перепутьях дорог, и ревниво охраняли будущий урожай. Синопль отделяла от столицы река Альдарен. Устье этой жизненно важной для государства артерии находилось высоко в горах, отделявших страну от Химерийского королевства. Река неспешно прокладывала свой путь с севера на юг и впадала в море Слоновой Кости. Она была круглый год судоходной и для фениксийца представляла последнее препятствие на пути к мэтрам Огня.

Горцы крались по ночному лесу, стараясь ничем не потревожить его тишины. Многие были недовольны присутствием Януэля: если они наткнутся на имперский патруль и солдаты обнаружат среди них фениксийца, то им конец. Но раз Альгар так решил, ничего не оставалось, как взять его с собой. Теперь они не сводили глаз с гибкого стана драконийки, которая вместе с двумя горцами прокладывала путь. Януэль шел позади, повторяя про себя заповеди Завета. Он старался ступать как можно тише. Хороший отдых прояснил его мысли. Теперь он отдавал себе отчет в том, насколько череда последних событий отдалила его от учения лиги. Поглощенный лечением Шенды, он забывал о ежедневных молитвах, а главное, о том, кто ныне поселился в его сердце.

А Шенде, казалось, понравилось в лагере горцев. И, взглянув на происходящее со стороны, Януэль вдруг понял, каким зеленым юнцом он должен ей казаться и какая пропасть лежит между фениксийцем и наемницей, побывавшей у Берега Аспидов. В обществе воинов Альгара она вновь ощутила терпкий вкус ночных вылазок, ни на что не похожее опьянение опасностью и кровью. Но Януэля не тянуло вступить в это братство по оружию. В прошлом ему не раз пришлось убедиться, как оно непрочно и какие бедствия влечет. По правде сказать, ему довелось видеть слишком много истекающих кровью на полях сражений, чтобы стремиться сблизиться с теми, кто по роду занятий обречен на преждевременную смерть.

Спускаясь по склону горы, он несколько раз пытался восстановить контакт с Фениксом Истоков. Внимательно прислушиваясь, он осторожно открывал и закрывал вход в свое сердце. Однако Феникс отказывался принять протянутую руку. Огненная птица, вынужденная восстанавливать силы без помощи Януэля, расценивала этот внезапный интерес к себе как проявление жалости.

Как оскорбление.

Януэль решил уже отказаться от этих попыток, когда Феникс вдруг своевольно ускорил его сердцебиение. Фениксиец споткнулся, грудь ему сжала острая боль. Один из солдат подошел к нему и строго спросил, все ли с ним в порядке. Прижимая руку к сердцу, мертвенно-бледный, Януэль кивнул и вернулся в строй. Он понял, что ему было сделано предостережение.

С тяжелым сердцем Януэль вдали от своих наставников вновь искал успокоения в учении Завета.

Уже перевалило за полночь, когда они увидели форт. Он был воздвигнут в густой лесной чаще, на возвышенности, и оттуда можно было видеть узкую дорогу, ведущую в долину и окрестные хозяйства. На торцах бревен, из которых были возведены стены сооружения, горели факелы. Он, вероятно, не устоял бы под натиском горцев, хотя с виду и казался неприступным. За его стенами вырисовывались очертания мощной башни. А на ее вершине находилась баллиста, машина для метания камней, готовая в любой момент выстрелить в тех, кто приближался к форту по дороге. Находившиеся в дозоре солдаты не сводили глаз с окрестностей. Некоторые сидели, кое-кто курил трубку, считая часы и минуты, остававшиеся до смены караула. Горец, стоявший рядом с Януэлем, сплюнул.

– Ты только посмотри на них! – усмехнулся он. – Отличные мишени для наших лучников. Они ни о чем не подозревают.

Взяв горсть земли, он размазал ее по лицу.

– Укажи нам путь, Красный Волк, – прошептал он, – чтобы эти собаки больше не увидели восхода солнца.

От дикой жестокости, написанной на лице воина, у Януэля сжалось сердце. Он отвернулся и подошел к Шенде. Она обсуждала что-то с бойцами, сидя на корточках и прутиком рисуя перед собой план местности.

– Я думаю, что смена караула происходит на рассвете. Атаковать нужно незадолго до этого, когда те, кого еще не сморил крепкий сон, падают от усталости. – Она указала на своем плане северную стену форта: – Я бы стала атаковать здесь, чтобы отвлечь их. Если первые тридцать человек заберутся по приставным лестницам, начнется паника, тогда они не заметят основного отряда, который нападет с этой стороны, с востока. Они не успеют предпринять никаких ответных действий, а ваши люди уже будут внутри крепости.

– В этом случае резни не миновать, – заметил кто-то из горцев.

– Постарайтесь взять в плен хотя бы одного из них, чтобы выведать, на какое подкрепление они могут рассчитывать в том случае, если угроза серьезна.

Януэль сказал ей:

– Шенда, нам нужно немедленно уходить.

Он не понимал, почему она так старается помочь горцам. Ведь самые дельные советы лишь потворствовали бессмысленному кровопролитию.

– Знаю, – неохотно согласилась драконийка. Она уже собиралась встать, когда один из горцев удержал ее за запястье:

– Подожди. Почему бы тебе не остаться с нами?

Януэль видел, как она просияла.

– Благодарю тебя, но я не могу. Я должна доставить фениксийца в столицу. – Она наклонилась и звонко поцеловала бойца в щеку. – Будь осторожен.

Мрачные взгляды горцев долго провожали Януэля, вместе с Шендой удалявшегося в сторону равнины. Казалось, ее забавляло молчание юноши; дождавшись, когда форт скроется за соснами, она остановилась и спросила, положив сильную руку ему на плечо:

– Ладно, скажи мне, что не так.

Януэль отвернулся.

– И ты еще спрашиваешь, что не так?! – воскликнул он. – Ты потакаешь кровопролитию, а эти солдаты могли бы вести счастливую мирную жизнь, будь у них шанс сдаться!

– Я тебя не понимаю. Солдаты, о которых ты говоришь, могут броситься в погоню за нами.

– Это не имеет значения.

– Нет, для меня это все меняет.

– Ты что, считаешь, что опасность для нас возросла бы, если бы горцы взяли их в плен? Так в чем, по-твоему, разница, ты можешь мне сказать?

– Кто-либо из них мог бы сбежать, забить тревогу, подкупить кого-нибудь, откуда мне знать? В моем деле важно как можно тщательнее все предусмотреть. Любая оплошность может стоить жизни.

– Ты, в сущности, приговорила этих солдат, – настаивал Януэль. – Я видел твои глаза, Шенда. В них была радость, предвкушение битвы, крови. Я не выношу этого.

– Тем хуже для тебя.

– Это все, что ты можешь сказать?

– В каком смысле?

– То есть мне следует привыкнуть к твоему цинизму и смириться с бессмысленными убийствами?