Эпидемия. Начало конца - Стив Альтен

Разобравшись с протестующими, военные занялись журналистами.

Не жалея телевизионной аппаратуры и игнорируя конституционные права собравшихся, военные грубо оттеснили потрясенных репортеров и телевизионщиков в сторону, где их скрутили и повязали.

— Это Америка! Вы не можете арестовывать представителей прессы!

— Эй, козел! Слышал о Первой поправке к Конституции?!

Представители средств массовой информации так и не увидели, какова была участь полицейских, стоявших в оцеплении вокруг здания ООН. Стражей порядка тоже «изолировали», а их оружие отобрали. Медики заявили, что все действия являются лишь превентивной мерой, направленной против возможной вспышки свиного гриппа. Полицейских завели в «сортировочный пункт», в одну из четырех палаток, установленных военными на площади. Испуганных людей поместили в отгороженные пластиковыми шторами отделение. Медики в белых скафандрах переходили из отделения в отделение, осматривали полицейских, заверяя, что все будет хорошо и им нечего волноваться.

— Чист. Ведите его в палатку для наблюдаемых.

— В норме.

— У него небольшая температура.

— У моих детей — грипп… Ничего серьезного.

— В палатку для потенциально больных. Сделайте анализ крови и волос. Затем дайте ему антибиотики.

— Доктор! Посмотрите, пожалуйста, этого человека.

Офицера Гэри Бэка усадили на пол. Его резиновая дубинка лежала рядом. Он весь покрылся потом. Лицо его посерело, но главное — полицейский кашлял кровью.

— Изолятор! Быстро! Сообщите капитану Зваве. Полный анализ крови и волос — через десять минут.

Офицер упал на четвереньки. Его стошнило.

— В палатку-изолятор его!

— Сортировка три — Базе. Пришлите мобильный изолятор и команду чистильщиков. Срочно!

Медицинский центр для ветеранов

Ист-Сайд, Манхэттен

10:21

Ли Нельсон ввела пациента в одноместную палату на шестом этаже.

— Не так уж плохо, — говорила она Патрику. — Из окна — вид на Манхэттен… Личная ванная комната…

Врач внимательно наблюдала за реакцией Шеперда. Под действием ксанакса его восприятие реальности стало замедленным. Мужчина обвел глазами комнату и начал обыск: посмотрел под кроватью, поднял матрас, выдвинул ящички тумбочки, заглянул в шкаф и даже проверил сливной бачок унитаза.

— Дорогой, здесь все безопасно. Теперь эта комната будет твоей. Будь хорошим мальчиком и ложись… отдохни… Твое состояние меня беспокоит.

Теплое оцепенение распространялось по телу, смиряя душевную тревогу и ослабляя волю. Патрик опустился на кровать. Его тело наливалось жидким, но не обжигающим свинцом.

— Ли… Послушай… Ты меня слушаешь?

— Да, дорогой. Я внимательно слушаю тебя.

— Ты знаешь, что такое истинная любовь? — спросил он.

— Расскажи.

Мужчина посмотрел на Ли. Его широко открытые глаза наполнились слезами.

— Бесконечная пустота.

Ли тяжело сглотнула.

— Шеп, тебе надо поговорить с человеком, который поможет тебе справиться с эмоциями. Де Борн пришлет хорошего специалиста. До разговора с Би тебе, я думаю, следует поговорить с ним.

— Зачем? — спросил Патрик. — Он скажет мне, что я должен забыть ее.

— Нет, дорогой. Он поможет тебе обрести ясность ума и виды на будущее.

Мужчина кивнул головой на картонную коробку с вещами, стоящую на столе.

— Дай мне книгу Би, — попросил он.

Ли Нельсон перебрала содержимое коробки и вытащила «Божественную комедию» Данте.

— Прочти начало первой песни… начальную строфу…

Женщина открыла книгу и прочитала вслух:

— Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины… — Ли взглянула на Патрика. — Ты считаешь, что похож на героя поэмы? — спросила она.

Мужчина указал рукой на вставленную в раму картину, написанную маслом: прибрежное бунгало на фоне тропического пляжа… Единственное яркое пятно в безрадостных полутонах больничной палаты…

— Это должен был быть я, — прикрыв глаза, пробормотал Патрик. Он быстро погружался в полузабытье. — Теперь это все, что осталось от моей жалкой жизни… Я попаду в чистилище, а потом в ад.

— Я не верю в ад, — сказала Ли Нельсон.

— Ты никогда не была в аду, а я бывал, — ложась на кровать, сказал Патрик. — Я был там четыре раза. Когда я ложусь спать, ад поджидает меня во сне. Ад осквернил меня. Он запятнал мою душу. Я не хочу, чтобы он коснулся моей семьи. — Его язык заплетался. — Де Борн… Скажи ему: нет… Скажи, чтобы он убирался…

Веки мужчины задрожали. Из горла вырвалось тихое похрапывание.

Дом на берегу был светлым и просторным. Обшитый деревянными панелями потолок гостиной повторял форму двускатной крыши. Из огромных, пятнадцати футов в высоту, окон эркеров открывался прелестный вид на деревянную веранду и плавательный бассейн. Вдали синел Атлантический океан.

Риэлтор распахнула застекленные створчатые двери, впуская в помещение соленый океанский воздух и успокаивающий звук прибоя.

— Атлантический пляж — привлекательный своей старомодностью поселок, расположенный на берегу океана. Вам здесь понравится. Дом выдержан в средиземноморском стиле. Пять спальных комнат. Шесть ванных. Есть домик для гостей. Цена до смешного умеренная — всего лишь два миллиона сто тысяч.

Патрик посмотрел на свою лучшую половину.

— Ну?

Красавица-блондинка баюкала их двухлетнюю дочь на правом бедре.

— Шеп! Нам это не нужно.

— Пока нет… но потом, как знать… Теперь я играю в высшей лиге…

— Пока только два матча, — уточнила блондинка.

— Мой агент говорит, что договоры на рекламу, которые я скоро подпишу, обеспечат мне три таких дома.

— Атлантический пляж — далеко от города.

— Детка! Мы будем жить здесь только летом, — сказал Патрик. — В городе мы купим кондоминиум.

— В каком городе? В Бостоне или Нью-Йорке?

— Какая разница. Можно купить две квартиры.

Молодая женщина отрицательно покачала головой.

— Это чистой воды безумие.

— Нет, ваш муж прав, — улыбаясь лучезарной улыбкой, заверила риэлтор. — Инвестиции в недвижимость — самое надежное капиталовложение. Цены на недвижимость могут только расти. Здесь вы не ошибетесь.

— Весьма признательна за ценную информацию, — пересаживая кудрявую малышку себе на левое бедро, сказала блондинка. — Могу я с мужем переговорить наедине?