Охотник за мечтой - Лаура Кинсейл

– Нет никакой необходимости. – Тихо усмехнувшись, виконт покачал головой и, повернув лошадей, направил их мимо сэра Джона. – Всего доброго.

– Да благословит вас Господь и дарует вам мир ныне и во веки веков. Аминь.

– Аминь, – хором повторили собравшиеся.

Повернув вверх ладони, священник сделал знак, что все могут встать. Провожающие из передних рядов начали проходить мимо родственников покойного, одетых в черные накидки и вуали, и каждый коротко кланялся, выражая соболезнование. Засунув руки в соболью муфту, Зения ждала своей очереди, глядя на легкие облачка, образовывавшиеся в холодном воздухе от ее дыхания. Рядом с ней, молчаливая и неподвижная, стояла графиня Белмейн, с застывшим лицом наблюдая, как по очереди поднимается ряд за рядом.

– Видимо, нам суждено встречаться на похоронах, – прозвучал позади Зении бесстрастный голос.

Зения сразу же узнала лорда Уинтера. Еще две недели назад ей сказали, что он приедет, только она не знала, когда именно. У нее застучало в ушах, и она поднялась с церковной скамьи. Его мать, несомненно, тоже услышала слова сына, но графиня не выдала себя даже намеком на какие-либо чувства, а просто, подобрав юбки, встала и вышла из ложи, когда швейцар открыл для нее дверцу. Зения не смогла сохранять такую выдержанность: повернув голову, она посмотрела на него из-под черных страусовых перьев, свисавших с ее шляпы.

Лорд Уинтер, одетый в черное с подобающим к случаю черным крепом на рукаве и на шляпе, представлялся истинным джентльменом. Его кожа, темная от загара, выглядела свежей и ухоженной, а голубые глаза пронизывали насквозь – Зения никогда не забывала его глаз. Он холодно и пристально смотрел на нее, проявляя не больше эмоций, чем его мать.

– Миледи, – тихо обратился он к «жене» и, сняв шляпу, жестом предложил ей пойти впереди.

Миледи. Зения чувствовала, что он следует за ней, ощущала его присутствие рядом и тогда, когда пожимала руки членам семьи. Она видела их покрасневшие глаза и ошеломленные взгляды, направленные на лорда Уинтера. Правда, некоторые из родственников, охваченные горем, даже не заметили его. Усопший относился к потомкам графского рода, был членом парламента, опорой зерновых законов и дела тори, и в знак любезности леди Белмейн сама организовала доставку белых цветов от процветающих домов Суонмира. Недавно овдовевшая женщина, держа руку Зении, непроизвольно подала другую руку лорду Уинтеру.

– О, хвала Господу! – сказала она прерывающимся голосом, глядя на него сквозь вуаль. – Я слышала новость, но… О, какой радостью наполнилось мое сердце в тот момент, когда я увидела вас благополучно вернувшимся домой к вашей доброй, милой, очаровательной жене и маленькой дочери!

– Я рад, – не забирая у вдовы своей руки, сухо ответил лорд Уинтер в тот самый момент, когда Зения пробормотала:

– Я очень сожалею. – Она взглянула на него, смутилась, снова посмотрела на вдову и поспешно добавила: – Я имею в виду вашу потерю.

Но вдова уже смотрела на следующего подходившего выразить соболезнование, и лорд Уинтер, взяв Зению под руку, повел ее по проходу вслед за несгибаемой фигурой матери.

– Моя добрая, очаровательная жена и маленькая дочь? – натянуто спросил он.

Проходя через холл и потом выйдя на прохладный воздух, Зения ощущала у себя на локте его руку, но все происходящее казалось ей нереальным, весь мир вокруг нее стал серым: мрачный камень церкви, серебристо-серые облака, голые деревья.

– Да, у меня есть дочь. – Зения не смела взглянуть вбок на него из-под своей шляпы. – Ее отец – вы.

Лорд Уинтер взял руку Зении и крепко сжал ее. Его пожатие нельзя было назвать успокаивающим или ласковым, в него он вложил всю безмолвную яростную силу. Зения не могла понять, что он чувствовал, она только ясно ощутила причиненную ей физическую боль.

– Как ты посмел выбрать такое время для своего появления? – бросив Ардену холодный взгляд, вполголоса спросила мать, ожидавшая на ступенях церкви.

– Я так счастлив видеть и вас тоже, мама, – произнес он мягко.

– Ради Бога, Арден! Похороны мистера Форбиса! Что подумают люди?

– Полагаю, – он чуть заметно улыбнулся, – они подумают, что я не совсем мертв, как он, бедняга.

– Оставь остроумие для своего клуба. Я поговорю с тобой, когда мы вернемся домой. – Леди Белмейн повернулась и пошла к экипажу.

– Удивляюсь, что при таком обращении со мной я снова не уехал, – буркнул лорд Уинтер, наблюдая, как его мать садится в карету.

Ничего не говоря, Зения смотрела вниз на свою муфту и темные юбки, которые раздувал холодный ветер. Все экипажи выстроились в линию позади экипажей семьи и наемных факельщиков с профессионально скорбными лицами и задрапированными черным факелами. Процессию возглавлял катафалк, запряженный четверкой неподвижно стоявших лоснящихся черных лошадей, украшенных черными плюмажами.

– Я приехал в собственном ландо, – сообщил лорд Уинтер. – Вы поедете со мной, леди Уинтер?

– Я уверена, леди Белмейн ожидает, что я… – в панике заговорила Зения, но его крепкая хватка пресекла ее попытку уйти.

– Не сомневаюсь, что леди Белмейн ожидает вас, но вам придется понять, что желания вашего мужа и вашей свекрови редко находятся в гармонии.

– Я… – Зения украдкой взглянула на него.

– Не здесь. – Лорд Уинтер потащил ее за собой, удостоив отрывистым кивком пару, явно собиравшуюся подслушать их разговор.

Он повел Зению вдоль длинной цепочки экипажей, вытянувшейся по всему церковному двору и по деревенскому лугу, к последней коляске. Зения вся дрожала. Лорд Уинтер помог ей подняться в ландо, занял место на сиденье напротив, и лакей в ливрее Белмейнов закрыл дверцу.

– Лорд Белмейн настоял, чтобы я жила… – начала Зения, но он перебил ее:

– Боже, сколько времени займет церемония, как по-вашему? – Он выглянул в окно. – Ненавижу похороны. Вы здесь несчастливы?

– Нет, – покачала головой Зения и сжала пальцы в муфте.

Она взглянула на его профиль, и ей показалось, что он сжал челюсти. Морщины вокруг глаз на выжженной солнцем коже, худые, как у бедуинов, щеки, ставшие еще более суровыми черты лица – вот образ отца ее ребенка.

– Так трудно поверить, что вы здесь, – вздохнула она.

– Правда? – Лорд Уинтер искоса взглянул на Зению. – Я здесь совершенно de trop?

Она не считала, что Элизабет полностью похожа на него, но ее сердце на долю секунды восстало против их сходства, когда Зения неожиданно ясно увидела в дочери не только его голубые глаза и черные волосы, высокие скулы и упрямый подбородок, но и его характер. И хотя перед ней сидел явно мужчина, притом загорелый и грубый, его пухленькая, темноглазая, розовощекая дочь была точной его копией.