Третий ключ - Татьяна Корсакова

Наверное, стоило бы вмешаться, хотя бы поинтересоваться, не нужна ли ей помощь, но Михаил себя останавливал. Он был здесь чужаком, а чужаки многого не знают. Не исключено, что бритоголовый вел себя так на правах друга детства, или соседа, или родственника. Да и Аглая не проявляла ни явных признаков неудовольствия, ни желания уйти. Наоборот, она, кажется, даже повеселела. Один раз Михаил слышал ее смех. Значит, тревога оказалась ложной, и можно просто расслабиться с бутылочкой пива, которое Димка Кутузов по наводке одного из антоновских парней втридорога купил у местного барыги. Завтра будет тяжелый день, завтра на многие вещи просто не останется времени, но сегодня он в своем праве.

А клуб в Антоновке и в самом деле был неплохой, с хорошей акустикой и приличной музыкальной подборкой. Имелся даже собственный диджей, патлатый пацаненок в трикотажной шапке, натянутой на самые глаза, с выражением лица не то отсутствующим, не то задумчивым. Может, наркоман? Или до деревень чума двадцатого века еще не добралась? Как бы то ни было, а работу свою пацаненок знал хорошо. Если в самом начале вечера пропорция между медленными и быстрыми композициями склонялась в сторону последних, то ближе к полуночи «медляки» стали звучать ощутимо чаще. Клубная братия больше не делилась на «ваших» и «наших», и товарищи Михаила уже лихо отплясывали в одном кругу с антоновскими ребятами.

В отличие от своих шустрых подружек, Аглая не танцевала. Во всяком случае, Михаил ни разу не видел ее на танцполе. Иногда она исчезала из поля зрения, а когда появлялась вновь, выглядела все более и более... заторможенной. Он не сразу понял, куда и почему она исчезает, сообразил лишь, когда увидел во внутреннем кармане бритоголового бутылку вина. По всему выходило, что девочку планомерно спаивали. Или она накачивалась алкоголем добровольно, но верилось в такое с трудом.

Подружки, те, с которыми он встретил Аглаю у клуба, были уже явно навеселе, но, если судить по их громкому смеху и неуемной активности на танцполе, чувствовали себя очень даже неплохо. Хорошенькая блондинка в таком экстремальном мини, что дальше уже некуда, ко всему прочему, одаривала Михаила призывными улыбками и многообещающими взглядами. Он бы, наверное, решил, что ему это показалось – мало ли что померещится после второй бутылки пива! – если бы блондинка не выразила свои намерения вполне конкретно.

Как только закончилось что-то ритмичное, разухабистое и диджей включил медленную композицию, блондинка решительно одернула микроскопическую юбочку и направилась в сторону Михаила.

– Тебя же Свиридом зовут, да? – спросила она с нахальной и лишь самую малость робкой улыбкой.

Вообще-то Свиридом Михаила звал только Димка Кутузов, но если ей так хочется...

– Можно и так, – он вежливо улыбнулся.

– А я Людмила, для друзей – просто Люся.

Он почему-то не сомневалась, что ее имя будет таким же кокетливым и незатейливым, как и она сама. Редкие и необычные имена накладывали на своих владелиц совсем другой отпечаток – неприкаянности и загадочности. Аглая – лгала я...

– Очень приятно, – Михаил осторожно пожал протянутую ладошку, бросил быстрый взгляд поверх Люсиного плеча.

– Потанцуем, Свирид?

Она была не только кокетлива, но и прямолинейна. В другое время Михаил, наверное, не преминул бы воспользоваться этой прямолинейностью в своих корыстных мужских целях, но не сейчас. Сейчас взгляд его был прикован к девушке с именем куда более неоднозначным, которую бритоголовый силой уводил из клуба.

– Прости, Люся, не сейчас, – он виновато улыбнулся и направился к выходу.

Бритоголовый и Аглая были уже на улице, на самой границе между светом и темнотой. Она стояла на светлой стороне, прижавшись спиной к стене, он – на темной, упершись в стену руками. Он что-то быстро и зло говорил, она лишь молча мотала головой. Михаил замер на крыльце. Если этим двоим удастся решить вопрос миром, он не станет вмешиваться, потому что чужаки знают о жизни местных далеко не все, и то, что со стороны выглядит как ссора, на самом деле может оказаться всего лишь легкой перебранкой влюбленных.

Но, похоже, происходящее выходило за рамки легкой перебранки, потому что бритоголовый зло и витиевато выматерился, а потом дернул Аглаю за ворот куртки с такой силой, что она не удержала равновесия и упала на землю. Михаил тяжело вздохнул, снял очки, аккуратно положил на перила крыльца. Эти неспешные, монотонные движения позволяли ему сконцентрироваться, хоть как-то погасить с каждым мгновением набирающую силу ярость. Движения, а еще слова – вежливые, увещевающие. Иногда слов хватало, но не в этом конкретном случае... Бритоголовый не стал слушать, бритоголовый сразу кинулся в бой.

Михаил не любил драться. При его комплекции драки уже не раз заканчивались серьезными неприятностями для оппонентов. Хотя, возможно, виной тому была вовсе не комплекция, а та самая дремлющая до поры до времени ярость, которую ему далеко не всегда удавалось обуздать. На сей раз тоже не удалось.

Он пришел в себя от жалобного воя впечатанного мордой в землю бритоголового, от испуганного девичьего визга и одобрительного рокота мужских голосов. Огляделся растерянно, отряхнул налипшие к штанинам былинки, забрал с перил чудом уцелевшие очки, подошел к Аглае. Она по-прежнему сидела на земле, смотрела на него снизу вверх взглядом в большей степени сонным, чем благодарным. Интересно, сколько нужно выпить, чтобы сделаться вот такой, ко всему равнодушной, даже к собственному чудесному спасению? Хотя, вполне вероятно, что дело тут не в количестве выпитого, а в отсутствии тренировки. Глупо сейчас это выяснять.

– Ну, вставай, – Михаил протянул ей руку, помог подняться на ноги.

В вертикальном положении Аглая была не особо устойчива, без опоры заваливалась то назад, то в сторону. Пришлось придерживать ее за талию и одновременно следить, чтобы коротенькая юбочка не задиралась совсем уж неприлично высоко. От Аглаи пахло дешевым вином и мятной жевательной резинкой, а от растрепанных волос шел нежный, едва уловимый аромат. Михаил перехватил ее поудобнее, крепко задумался. Одно дело – спасти прекрасную даму и тем самым завоевать ее благодарность и доверие, и совсем другое – решить, что делать со спасенной дальше. Здравый смысл и жизненный опыт подсказывали, что прекрасную даму нужно транспортировать домой и передать родственникам. Но чувство жалости искало другое решение проблемы. Михаил огляделся, выцепил из толпы зевак худого белобрысого парня, с виду почти трезвого, поманил к себе.

– Тебе чего? – Парень подошел, но остановился чуть поодаль, с независимым видом сунув руки в карманы брюк.

– Тебя как зовут? – спросил Михаил миролюбиво.

– Петром. – Парень приосанился, но тут же подозрительно сощурился. – А тебе зачем?

– Знаешь, где она живет? – Михаил легонько встряхнул Аглаю, в ответ та пробурчала что-то протестующее и попыталась пристроить голову у него на плече, до плеча не дотянулась, ограничилась сгибом локтя. Михаил снова тяжело вздохнул.

– Глашка, что ли? – Петр кивнул. – Знаю, а что?