Принцесса из одного места - Лесса Каури

Из зарослей вынырнула смисса и пристроилась рядом.

Лишь когда замок оказался далеко позади, я присела на поваленный ствол дерева, чтобы отдышаться. То, что я не выйду замуж за Стича, было ясно даже и ежу! Но в противоборстве двух упрямцев – меня и папеньки, последний мог бы и победить. Отчаянно жалея, что рядом нет бабушки, которая всегда давала мудрые советы, я гладила смиссу и едва сдерживалась, чтобы снова не заплакать. Ну что за день такой сегодня? Сначала дурацкие лепестки и признание Онтарио, теперь это… Мне нужно бежать! Бежать подальше и от младшего Ананакса с его непредсказуемостью, и от навязываемого брака. Бежать туда, где меня никто не станет искать. Бежать… в Неверию!

–Ваше Высочество, Ваше Высочество,– вдруг услышала я,– что случилось? На вас лица нет!

На полянку вывалился… принц Стич и согнулся, пытаясь отдышаться.

Волна душной ярости накрыла меня с головой. Ничего бы не случилось, если бы он не приехал!

–Зачем вы приехали в Кармодон!– закричала я, вскакивая и надвигаясь на него, как цунами на грешную землю.– Какого черта вы не умерли по дороге, подцепив заразную болезнь или отравившись в придорожном трактире пирожками?

–Но… Ваше Высочество!– воскликнул принц.– День рождения вашего отца…

–День рождения!– я ударила его кулаками в грудь.– День рождения, говорите? То есть о нашей свадьбе вам ничего не известно?

Стич побледнел и отступил.

–Лжец!– задохнулась я.– Ты все знал! Знал и молчал?

Принц молча смотрел на меня, а потом вдруг шагнул и, обняв, прижал к себе.

–Лжецы,– пробормотала я,– все вы – лжецы…

И заплакала от жалости к себе, горько, неутешно.

–Ваше… Альви,– пробормотал Его Высочество и принялся гладить меня по голове, как маленькую.– Я понимаю, каково тебе сейчас…

–Не-е-е понима-а-аешь,– продолжала рыдать я.

–Мне все это тоже… неприятно!

–Ты не хочешь на мне жениться?– перестав плакать, изумилась я.– Я такая уродина? Или дура?

Стич, грустно улыбнувшись, качнул головой.

–Альвина, ты – чудесная девушка, и я был бы счастлив, если бы ты полюбила меня и если бы я…

–…Полюбил тебя, то есть меня,– мрачно завершила я, вытирая слезы тыльной стороной ладони.– Но ты меня не любишь!

–Как и ты меня,– вздохнул принц.

Я оттолкнула его и вернулась к поваленному стволу. На душе стало немного легче – по крайней мере, он не жаждет этого брака, как и я. И какова причина, я догадываюсь. Такая красивая причина с волосами, чуть темнее моих…

Стич продолжал стоять, словно не знал, подойти ко мне или отправиться восвояси. Затем решительно шагнул вперед и сел рядом со мной.

–Альви, я должен тебе кое-что сказать,– явно волнуясь, проговорил он.– Я поступаю нехорошо, потому что то, что я хочу сказать – чужая тайна. Но, возможно, тебе станет легче…

Договорить он не успел…

Смисса, зашипев, прыгнула куда-то в сторону.

А мне в нос ударил сладковатый тошнотворный запах, от которого я потеряла сознание. Надолго.

* * *

Онтарио Ананакс, который собирался постучать в дверь кабинета герцога, шагнул назад, потому что створка распахнулась, и Его Светлость вывел на порог графиню Бабаксу со словами:

–Не переживайте, моя дорогая Селеста, Ее Высочество скоро вернется домой. Думаю, она гуляет. Прислуга видела, как принцесса направилась в сад, а за ней последовал Его Высочество Стич. Вы же понимаете, что у молодых людей должна быть возможность побыть наедине… Сегодня такая прекрасная ночь!

–Вы меня успокоили,– все еще держась за сердце, проговорила тетушка Селеста.– Ее Высочество, моя племянница, слишком непредсказуема, от нее всего можно ожидать. Но если она под защитой Его Высочества – я спокойна.

–Самое правильное, что вы можете сейчас сделать – лечь спать,– ненавязчиво подталкивая графиню в сторону выхода из замка, продолжал герцог.– Ступайте.

Графиня посеменила по коридору. Герцог и его сын проводили ее взглядами и посмотрели друг на друга.

–Отец, где на самом деле Ее Высочество?– спросил Онтарио.

–Ты же все слышал!– раздраженно ответил Ананакс, входя в кабинет.– Мне доложили, что они со Стичем ушли в сад. Погуляют и вернутся. Почему ты спрашиваешь?

Онтарио подошел к окну и помолчал.

–У меня сердце не на месте,– наконец, ответил он.

–Оно и должно быть там,– улыбнулся герцог, садясь за стол,– ты же страстно влюблен в свою невесту, с которой у тебя скоро состоится свадьба. Тут никакое сердце не будет биться спокойно.

Онтарио повернулся к отцу.

–Я не об Аманде думаю, а о принцессе Альвине! С ней что-то случилось…

–А тебе не кажется, что ты просто ревнуешь принцессу к Стичу, сын?– язвительно уточнил Его Светлость.– Тебе нужно выкинуть ее из головы, потому что она тебе не пара! Ты умный и начитанный мальчик, странно, что ты этого не понимаешь.

–Я все прекрасно понимаю,– по голосу Онтарио чувствовалось, что он сдерживается, желая не сорваться,– но все-таки пойду поищу их в саду. Вдруг они заблудились?

–Запрещаю!– рявкнул герцог, вскакивая.– Ты можешь испортить весь план!

–План?– вскинулся Онтарио.– Какой план?

Ананакс колебался лишь мгновение, затем поднял со стола королевское письмо и протянул сыну.

Тот быстро пробежал строки глазами и аккуратно положил бумагу на стол. Так аккуратно, что Его Светлости стало ясно – одно лишнее движение, и сын разорвет письмо в клочки.

–Однако Его Величество Отис тот еще интриган,– на щеках Онтарио заиграли желваки.– Значит, если принцесса не полюбит Стича, тебя ждет немилость?

Герцог облегченно вздохнул. Наконец-то сын начал понимать всю серьезность ситуации.

–Король справедлив, но суров, Онти,– сказал Ананакс.– Немилость может быть меньшим из зол. Я беспокоюсь за твое будущее при дворе!

Онтарио испытующе посмотрел на отца.

–Ты делаешь все это ради меня,– констатировал он.

–Ты – мой единственный сын, все, что у меня есть,– качнул головой герцог.– Я мог бы жениться повторно, но мне не забыть твою мать, которую я люблю до сих пор. И по которой скорблю по сей день.

–Понимаю,– вздохнул Онтарио.– Хорошо, я подожду до утра. Но обещай мне, что утром…

–Вот увидишь, утром Ее Высочество будет сладко спать в своей постели,– обрадованно воскликнул герцог.– А на ее губах будет порхать улыбка влюбленной голубки!

–Голубки не улыбаются,– Онтарио поклонился отцу и вышел.

Проводив сына глазами, герцог сел за стол, налил себе вина из графина, задумчиво опустошил бокал и грустно сказал в пустоту: