Принцесса из одного места - Лесса Каури

–Ваше Высочество,– услышала я голос Стича, но продолжала бежать без оглядки.

И лишь оказавшись далеко от голосов придворных, без сил опустилась на землю. Откуда-то выскользнула Кошка и легла у моих ног. Я положила руку ей на шею и принялась гладить. Смисса тихонько заурчала. О том, что принц целовал мою подругу, с которой явно уже попрощался в своем сердце, я не думала. Я думала об Онтарио… И о его поцелуях. Несправедливость этого мира отчаянно душила меня. Если бы я не была Альвиной, принцессой Кармодонской! Ну почему Аманда не родилась принцессой? Она красивее меня, она обожает наряды и светское времяпрепровождение! А мне-то это все зачем?

Какое-то время я сидела, одной рукой поглаживая смиссу, а другой стирая катившиеся по щекам слезы. Я делала многое из того, что мне было запрещено, но никогда не делала того, чего действительно желала – не жила свободной жизнью, не путешествовала по миру. И не могла позволить себе полюбить кого-либо…

Когда солнце перекатилось на другую половину неба, я заставила себя встать и пойти туда, откуда слышались оживленные голоса. Корзины, полные лепестков, были позабыты – придворные устраивались под натянутыми слугами полотнищами, чтобы пообедать.

–Ваше Высочество!– подбежал ко мне Стич.– Где вы были?

–Гуляла,– честно ответила я. Мне было ужасно себя жалко, но принца почему-то было жальче.– Сделайте милость, не спрашивайте ни о чем. Давайте просто помолчим.

–Давайте,– растерянно согласился он.

Я же машинально искала глазами Онтарио. И, естественно, нашла. Рядом с Амандой. Он выглядел, как обычно, и я с облегчением подумала, какой хороший этот артефакт, раз вызывает потерю памяти у того, к кому был применен.

Молчала я до самого вечера. И улыбалась, улыбалась, улыбалась, баюкая смятение в душе, от которого было тяжело дышать. Кажется, смисса чувствовала мое настроение, потому что все время ластилась: то лезла под руку, то приносила к моим ногам бабочек и кузнечиков, то пыталась залезть мне на колени и принималась громко мурчать. Как ни странно, принц тоже сопереживал, как мог. Нет, он не лез под руку и, слава господу, не пытался устроиться у меня на коленях, но от его молчаливого внимания и печального взгляда темных бархатных глаз мне становилось легче. Мы словно двое потерпевших кораблекрушение и оказавшихся в утлой лодчонке, поддерживали друг друга, надеясь пережить шторм и когда-нибудь доплыть до берега.

Едва солнце повисло над горизонтом, герцог объявил о возвращении в Самыйсокс. Он все время поглядывал в нашу со Стичем сторону, и казался чем-то очень довольным.

Ранее прибывшие подводы увезли корзины с урожаем, поэтому обочины дороги были пусты. Лишь несколько лепестков валялись в пыли…

Мы погрузились в экипажи и тронулись в путь.

Мерное движение привело меня в чувство. Во избежание международного скандала следовало вернуть артефакт на место, а затем уж разбираться с остальным. А это значило, что мне придется принять приглашение герцога остаться на ужин. Переодеться я не успею, но вряд ли Его Светлость это шокирует. Да и костюм мне нравится!

В замке нас ждали накрытые столы. Пока разъезжались гости, которым не была оказана честь быть приглашенными на ужин, остальные разбрелись по залам. Все диваны и кушетки оказались заняты сидящими и полулежащими усталыми придворными.

Улучив момент, я ускользнула от любопытных взглядов и решительно направилась в покои мага. Придется старику Навычу еще раз помаяться животом, но чего не сделаешь ради мира во всем мире?

Я быстро шла по коридору, как вдруг услышала неприятный голос:

–Его Величество настоятельно рекомендует ускорить мероприятия, вот его письменное указание,– скрипел голос.– Вам стоит знать, что дата свадьбы обсуждается на самом верху!

–Я все прекрасно понимаю и делаю, что в моих силах,– отвечал Ананакс.– Но молодые люди нынче не так просты, как раньше. Им чувства подавай, а для чувств прошло слишком мало времени.

За одной из выходящих в коридор дверей послышались шаги. Я юркнула за портьеру, закрывающую окно. Створки распахнулись, и на пороге показался дядюшка Кевинс!

–Время Его Величество не интересует, его интересуют результаты,– сухо сказал он, по-военному четко склонил голову и быстро пошел прочь.

Его Светлость вышел из комнаты, закрыл дверь и направился в другую сторону. Лицо у него было напряженным.

Свадьба?! Моему изумлению не было предела. Дату свадьбы Онтарио и Аманды обсуждают «на самом верху»? Или я чего-то не понимаю?

Когда я чего-то не понимала, меня это выводило из себя. Принцессу Кармодона Альвину могли считать неуправляемой, непредсказуемой, ветреной, но не идиоткой.

Дождавшись, пока герцог скроется за поворотом, я подкралась к двери и открыла ее. Глазам предстал кабинет Его Светлости – то, что это был кабинет я поняла по портрету моего отца в золоченой раме, который висел над огромным письменным столом. На столе лежал конверт с гербовыми печатями. Я достала из конверта лист бумаги, исписанный ровными строками хорошо знакомым почерком. Чувствуя, как отчего-то быстро забилось сердце, начала читать.

«Дорогой наш герцог,– писал отец, и я буквально чувствовала, как сарказм брызжет сквозь строчки,– мы каждый день ждем от вас долгожданной весточки, но не получаем, и очень встревожены. Казалось бы, что сложного в том, чтобы решить уравнение: принцесса плюс принц равно союз двух величайших держав? Заметьте, прелестная принцесса и красавец-принц. Умная принцесса и хорошо образованный, начитанный принц. Наследница Кармодона и наследник Неверии, наконец! У них так много общего, что они просто не могут не обратить внимания друг на друга, так в чем же дело? Через несколько дней Его Высочеству Стичу следует отбыть в Тессу, моя дочь уедет чуть раньше. Если до этого момента не случится хотя бы первого поцелуя, мы будем очень разочарованы! ОЧЕНЬ!».

Письмо выпало из моих ослабевших пальцев. Так вот о какой свадьбе шла речь! О свадьбе моей и Стича. О свадьбе, которая «обсуждалась на самом верху», из чего следовало, что и мой отец, и король Неверии Панч Первый к этой идее относятся с горячим энтузиазмом. Ради мира во всем мире, естественно.

Я вышла из кабинета, совершенно позабыв об артефакте. И шла, куда глаза глядят, пока не обнаружила себя у лестницы, ведущий в сад. Хорошо, что на пути никто не встретился – у меня не было сил беседовать и, кажется, даже дышать, так я была потрясена прочитанным. Нет, мне говорили, мол, когда-нибудь ты станешь королевой. Но я никогда не задумывалась о путях, которыми можно было ею стать!

Спустившись по лестнице, я побежала, желая скрыться в зарослях. Кажется, меня кто-то окликнул, но я была слишком взволнована, чтобы обратить на это внимание. Как от укола шипа розы на пальце проступает кровь, так на моем сердце проступала обида от предательства отца. Я знала, что он любит меня, но как-то упустила из виду, что свою страну от любит тоже. И если придется выбирать между моим благополучием и благополучием родины, выберет последнее.