Наконец пришла любовь - Мэри Бэлоу

К ним решительно направлялся Норман. Дункан был прав в своем впечатлении о нем, сложившемся позапрошлым вечером. Он не изменился, если не считать раздавшейся талии и количества волос на голове. У него был все такой же высокий воротничок и все такой же важный вид. Правда, за эти пять лет он обзавелся двойным подбородком.

И он пылал праведным негодованием.

— Шерингфорд, — сказал он, подойдя достаточно близко, чтобы его было слышно. Хотя вокруг стоял гул голосов, Дункан готов был поспорить на свое состояние, если бы оно у него имелось, что каждый, кто находился в библиотеке, сможет завтра пересказать их разговор любому, кто не имел счастья прослушать его лично.

— Норм, — любезно отозвался он. — Могу ли я представить тебе мисс Хакстебл? Норман Пеннеторн, любовь моя. Мой кузен с отцовской стороны, как следует из его имени. Двоюродный кузен, если быть точным.

Норман коротко кивнул мисс Хакстебл.

— Как я понял, мадам, — сказал он, — моя дорогая жена нанесла вам визит позапрошлым утром, хотя я узнал о ее намерениях, когда было уже слишком поздно, иначе я никогда бы этого не допустил. Но я должен поаплодировать ее мужеству. Она пошла на этот столь тягостный для нее шаг исключительно из заботы о вашем счастье и добром имени. Вижу, ее усилия были напрасны. Вы пренебрегли ее предупреждением.

Дункан собрался ответить, но мисс Хакстебл его опередила.

— Вовсе нет, мистер Пеннеторн, — сказала она. — Я благодарна вашей жене за визит и очень внимательно ее выслушала. Но видите ли, у каждой истории есть две стороны, и было бы несправедливо выслушать только ее, не предоставив слова лорду Шерингфорду, особенно учитывая, что он оказал мне честь, предложив выйти за него замуж.

Она говорила тихо, но Дункан не сомневался, что среди присутствующих были такие, кто слышал каждое слово.

— И вы приняли предложение? — резко спросил Норман.

— Если бы я его приняла, — ответила она, — или если я его приму, вы сможете прочитать объявление об этом в утренних газетах на следующий день, сэр.

Кэролайн, заметил Дункан, осталась сидеть там, где сидела. Она выглядела бледной и интересной, окруженная стайкой дам, которые похлопывали ее по спине и коленям, обмахивали платочками и подносили к ее носу флакончики с нюхательной солью.

Норман переключил внимание с мисс Хакстебл на него.

— А ты, Шерингфорд, — сказал он, набрав в грудь воздух, — лучше со временем не стал. Все так же пренебрегаешь правилами приличия, как и раньше. У тебя даже не хватило порядочности держаться подальше от моей дорогой жены и шурина. Зато у тебя хватило совести явиться на вечеринку, где приличная публика вправе рассчитывать, что ее избавят от общества негодяев. Я никак не ожидал, что миссис Генри пригласит тебя сегодня вечером.

В отличие от мисс Хакстебл Норман даже не пытался понизить голос. Он говорил с четкой артикуляцией, красноречием и страстностью, словно выступал в палате общин.

— Приятно снова повидаться, Норм, — любезно отозвался Дункан. — А теперь, если ты извинишь нас, мы хотели бы продолжить путь в столовую. Мы с мисс Хакстебл желаем перекусить.

По методу исключения, подумал он, Тернер должен оказаться в столовой. Но он не может отступить сейчас и позволить утренним газетам представить его трусом.

— Я требую, — заявил Норман, — чтобы ты покинул этот дом, где также находится моя жена.

О Господи, этому позеру следовало бы выступать на сцене.

— Я с удовольствием покину этот дом, Норм, — отозвался Дункан, — когда мисс Хакстебл сообщит мне, что она желает вернуться домой. Или когда моя тетушка попросит меня уйти.

Он бросил взгляд на мисс Хакстебл, сожалея, что не настоял на том, чтобы она ушла домой раньше. Было несправедливо втягивать ее в это пошлое действо. Сплетни последних дней покажутся ерундой по сравнению с завтрашними.

Впрочем, как она сообщила ему несколько минут назад, не в его власти заставить ее сделать что-либо против ее воли.

— Если вы пытаетесь привлечь внимание и поставить свою жену в неловкое положение, сэр, — негромко произнесла она, обращаясь к Норману, — то вы отлично преуспели. А теперь, надеюсь, вы извините нас?

Она взяла Дункана под руку и двинулась в сторону столовой в тот самый момент, когда оттуда вышел Рэндольф Тернер под руки с двумя юными особами.

Это была идеально рассчитанная мизансцена, вынужден был признать Дункан, как в отличной театральной постановке. Даже те немногие, кто еще делал вид, что не прислушивается к их разговору, перестали притворяться.

— Тернер, — сказал Дункан, склонив голову.

Тернер резко остановился и побледнел.

Он выглядит как само воплощение романтического героя, отметил Дункан, окинув его критическим взглядом в ожидании ответа на свое приветствие. Высокий, хорошо сложенный, с гладкими белокурыми волосами, бледно-голубыми глазами, изящно вылепленным носом и выразительным ртом. Они были на редкость красивой парой, он и Лора, которая тоже была блондинкой с голубыми глазами.

Норман не стал дожидаться, пока его шурин ответит. Он пересек комнату и встал между ними.

— Рэндольф, — сказал он, — я пытался убедить Шерингфорда уйти по-тихому, пока вы не столкнулись лицом к лицу. Представляю, насколько мучительна для тебя эта встреча, да еще в таком публичном месте. Но он отказался уйти, так что ему придется пожинать последствия. Здесь полно свидетелей, которые, вне всякого сомнения, разделяют твое негодование, как и мое. Никто не упрекнет тебя, если ты выскажешь ему все, что у тебя на уме, и потребуешь удовлетворения. Все поймут, что у тебя не было иного выхода.

Дункан, приподняв брови, наблюдал за Тернером. Его и без того бледное лицо приобрело мучнистый оттенок, челюсти были крепко сжаты, взгляд казался непроницаемым.

Что можно сказать человеку, которому ты позволил сбежать с твоей женой, не предприняв попытки броситься за ним в погоню, чтобы догнать и вытрясти из него душу, во-первых, либо отвергнуть неверную жену и развестись с ней, во-вторых?

Что сказать человеку, который, как ты подозреваешь, знает все твои самые темные и неприглядные тайны?

— Я любил свою жену, — заявил Тернер, — больше, чем жизнь.

Две молодые дамы теснее прижались к нему. Одна из них устремила на него обожающий взгляд. Другая обвила его руку обеими руками.

Дункан кивнул.

— Да, она говорила мне об этом, — сказал он.

— Вы не имели права, — гневно фыркнул Тернер, — вставать между мужем и его законной женой.

Даже не поворачивая головы, Дункан мог поспорить на значительную сумму, что в комнате, за его спиной, не один платочек был поднесен к женским глазам.

— Да, никакого законного права, — согласился он.

— Рэндольф, — натянуто произнес Норман.

Тернер бросил на него беспокойный взгляд и облизнул губы.