Начало и конец - Екатерина Теверовская

– Фрэнсис, мать твою, где ты? Отвечай! Билл только что звонил мне, сказал, что ты остался устраивать какую-то хрень с телом Теренса. Если бы он позвонил мне раньше, я бы уже делал из тебя чёртову отбивную! Какого хрена ты молчишь?! – Джереми слушал голос говорившего и чувствовал, как сердце в груди будто кто-то сжимал всё сильнее и сильнее ледяной жёсткой рукой. Он понимал, кому принадлежит этот голос, но не мог в это поверить. Отказывался верить… А звонивший тем временем перешёл на крик, срываясь со своего обычно рассудительного и спокойного тона. – ЧТО ТЫ ТАМ НАДЕЛАЛ? А?! Если ты что-то сделал с моим сыном, я убью тебя! Ради твоего же блага я надеюсь, что ты просто где-то отсиживаешься после убийства журналиста и дрочишь от счастья, как в прошлый раз, психопат ты долбанный! Отвечай, я сказал!

– Это не Фрэнсис, – мёртвым голосом полушёпотом ответил Джереми.

Наступила тишина, из трубки с несколько секунд лишь слышалось тяжёлое дыхание звонившего. Затем вызов был сброшен.

Среда. 21 августа 2014 года

Забыв об ограничениях скорости, да и многих других правилах дорожного движения, Джереми мчался на фордике отца по улицам ночного Бритчендбарна, направляясь в дом своих родителей. На сидении рядом с ним лежала записная книжка, выпавшая из рук психопата Фрэнсиса и принадлежавшая, судя по подписи на внутренней стороне обложки, убитому оккультистом Майку Теренсу. Джереми не знал, что собирается сделать. Ему хотелось посмотреть в глаза отцу, спросить напрямую, что творится и почему. Где-то в глубине души Джереми также надеялся, что всему этому найдётся какое-нибудь простое объяснение, что, быть может, он что-то не так понял. Что ошибся… Тем не менее, теперь всё происходящее выстраивалось в более менее структурированную последовательность. Если его отец некий «мессия» культа, то становится понятно, почему за Джереми лишь следили, а не прервали его попытки докопаться до правды тем же радикальным способом, каким закончили расследование Майка Теренса. Также это объясняло записи, сфотографированные Джереми у священника отца Фоджестона – речь шла не о нём, а его отце, которого он никогда не называл Джереми, ассоциируя его у себя в голове только как «отец», «папа». А шериф Томас Рейфан, неужели и он замешан? Они с Джереми-старшим были лучшими друзьями, наверняка он всё знал… Потому и скрывал от Джереми имя владельца ржавого пикапа. А что по поводу Анны? Связано ли её похищение с приездом Джереми? Но как? Каким образом она могла быть впутана во всё это? Джереми чувствовал, как виски начинает сдавливать тупая боль. Не выдерживая всей правды, голова будто распухала и сдавливалась невидимым обручем одновременно. Что ж, скоро он заполнит и эти белые пятна, окончательно собрав воедино весь этот извращённый пазл.

Бросив машину на тротуаре у дома, Джереми широким шагом пересёк лужайку дома по дорожке из гравия, слыша, как неистово бьётся в груди сердце, и вбежал в дом, дверь которого была почему-то не заперта.

– Отец! Отец?! – кричал Джереми, мечась по пустому родительскому дому, в котором не было ни души. – Мама?

Джереми сел на нижних ступеньках лестницы, ведущей от коридора на второй этаж. Теперь он совершенно не представлял, что ему делать и как поступить. Его взгляд остановился на записке, видимо, приклеенной кусочком скотча к выходной двери изнутри, но теперь валяющейся на полу – он даже не заметил её и то, как она сорвалась, когда ворвался в дом. На непослушных ногах, чувствуя себя отрешённым от всего мира, Джереми подошёл к ней и, наклонившись, невзирая охватившую с оттоком адреналина всю его боль от ран и после схватки с оккультистом Фрэнсисом, поднял с пола записку с коротким посланием. Почерк матери он узнал в ту же секунду, несмотря на корявость букв, в отличие от всегда аккуратного, даже почти каллиграфического написания – записка явно писалась впопыхах:

Небольшое хобби… Неужели мама знала? Мама, истинно верующая, неужели она могла принять оккультизм отца? Джереми не мог в это поверить. Хотя с её всегда кротким и столь послушным характером… Ни разу в жизни она не перечила Уилборну-старшему, да и вообще кому бы то ни было на памяти Джереми… Или, быть может, всё намного проще, он просто-напросто сошёл с ума? И сейчас бьётся головой об обитые мягкой тканью стены, закованный в смирительную рубашку? Всё вокруг теперь казалось таким неестественным, таким нереальным: ни эта записка, ни этот коридор, пол, дверь, лестница. Всё какое-то не такое… Что ему делать? Попытался дозвониться отцу по телефону – выключен. Как и телефон матери.

Натренированный в критической ситуации не впадать в панику, а решать возникающие проблемы быстро и рационально, Джереми принялся размышлять, как ему поступить. Перво-наперво он понимал, что ему необходимо где-то спрятаться. Разве он может быть уверен, что приказ отца не трогать его действенен и теперь, а не отменён, в том числе самим его отцом лично? Забаррикадироваться здесь, в родительском доме? Слишком большой, кто угодно сможет пробраться и перерезать ему горло, как Теренсу, а затем истязаться над умирающим телом. Поехать к Анне, тем самым подвергнув опасности её маленькую дочь и её саму? Джереми не был настолько эгоистичен. Вернуться в гостиницу?.. Бред. Или сесть в машину и умчаться куда-нибудь далеко-далеко. Пусть его найдут бывшие по работе коллеги. Пусть лучше убьют они, чем местные психопаты. Да, это было единственное верное решение. Джереми заметался по кухне, собирая еду на первое время и стараясь параллельно с этим сообразить, что ему ещё может понадобиться. Он был уверен, что времени у него мало – надо спешить. Забежал в свою комнату и схватил школьный портфель, набив его какими-то вещами, по большей части одеждой, наугад.

Наконец, когда Джереми собрал всё то, что пришло ему на ум, он хотел уже выдвигаться к машине, как телефон разразился музыкой входящего звонка. Звонила Анна… Руки Джереми похолодели – Анна никогда не звонила ему в столь позднее время! Он молниеносно поднёс телефон к уху, будучи готовым, как он был уверен, теперь уже к чему угодно.

– Джереми… Около дома какие-то машины… Какие-то люди собираются… Джереми?!

– Скоро буду! – коротко ответил Джереми, уже залетая в гостиную, в которой на стене висела дедушкина винтовка М1 Garand. Схватив её, а также несколько восьмизарядных магазинов из сейфа, пароль от которого запомнился ему на подкорке сознания, когда сейф открывал отец перед их совместной поездкой пострелять в лес, Джереми бросился к машине.

Семейный фордик Уилборнов на пределе своих возможностей вновь нёсся по дорогам Бритчендбарна, подскакивая на каждой трещинке и яме, так как Джереми и не думал пользоваться педалью тормоза. Весь этот день превратился для Джереми в нескончаемую гонку с судьбой. Был ли у него хотя бы шанс выйти из неё победителем?

Обыкновенно тёмная улица, освещаемая лишь парой фонарей, была наполнена светом фар трёх машин, брошенных у дома Анны. Двигатель фордика взревел, когда, войдя в поворот, Джереми разгонялся, оставаясь на пониженной передаче. Ему казалось, будто время вокруг него стало течь много и много медленнее, будто всё происходило в замедленной съёмке. Он видит, как несколько людей бросаются обратно к машинам, заметив его. Видит, как стоявшие у самой двери дома разбегаются врассыпную в разные стороны, перемахивая через заборы. Почему они бегут от него, а не к нему, чтобы раз и навсегда решить проблему его существования и их культа? У Джереми не было возможности сейчас думать об этом. От попытки резко остановиться раздаётся пронзительный свист шин, а сама машина, несмотря на сухую погоду, слегка идёт юзом. Выпрыгивая из кабины с винтовкой в руках, Джереми ударом ладони дослал затвор вперёд и вскинул её на плечо – но стрелять было уже не по кому. Машины в спешном порядке рванули с места, а разбежавшиеся потерялись в ночной темноте. На всякий случай держа оружие в боевом положении, Джереми пересёк лужайку с давно не стриженным газоном и приблизился к двери Анны. На ней видны следы ударов, но замок выбит не был.