Вера против фактов. Почему наука и религия несовместимы - Джерри Койн

А что с буддистами? Эта «религия» объединяет, разумеется, множество сект, часть которых относится скорее к философии, чем к религии, но самое известное заявление буддистского примиренчества принадлежит Тэнцзину Гьямцхо, нынешнему далай-ламе. Гьямцхо, с юности восхищавшийся наукой, даже написал книгу «Вселенная в единственном атоме», в которой попытался согласовать науку и буддизм. В ней содержится утверждение, которое часто цитируют, чтобы показать превосходство факта над верой в буддистском учении: «Если бы научный анализ убедительно продемонстрировал ложность тех или иных положений буддизма, то мы должны были бы принять данные науки и отказаться от этих положений». Тем не менее Гьямцхо признает по крайней мере два сверхъестественных явления – реинкарнацию и закон кармы – и критикует теорию эволюции с креационистских позиций. Далай-лама утверждает, что мутации не случайны, а представление о том, что «выживает наиболее приспособленный» является тавтологией (это не так). Буддизм считается одним из наиболее «небуквальных» верований, но буквализм в отношении некоторых положений делает его, как и все прочие религии, несовместимым с наукой.

Самая известная – по крайней мере, в последние годы – попытка примирить науку и религию связана с именем палеонтолога Стивена Джея Гулда. В книге «Твердыня вечная. Наука и религия в полноте жизни», написанной в 1999 г., Гулд попытался доказать, что совместимость науки и религии основана на понимании того, что их цели совершенно различны. Наука, утверждал он, ставит перед собой цель узнать как можно больше о мире природы, тогда как религия имеет дело исключительно с вопросами смысла, цели и морали. Таким образом, две эти области образуют «непересекающиеся магистерии», по определению Гулда. По его мнению, такое разделение создает своего рода гармонию: чтобы разобраться с состоянием человека, утверждал он, необходимы и физические, и метафизические исследования. Понятие непересекающихся магистерий взяли на вооружение многие научные организации, всегда готовые продемонстрировать, что они не наступают на ноги религии.

Гулд не первым предложил эту идею. Ее и прежде не раз высказывали и богословы, и философы. Математик Альфред Норт Уайтхед, к примеру, предвосхитил Гулда, написав еще в 1925 г.:

Вклад Гулда заключается не только в том, что он формализовал этот аргумент и расширил его на целую книгу, но и в том, что он предложил это утверждение в качестве принципа здравого интеллектуального поведения. Популярность этой идеи, не новой и не особенно глубокой, объясняется, несомненно, убедительностью литературного стиля Гулда, тоном книги, который лучше всего характеризуется словами «Ребята, давайте жить дружно!», и тем фактом, что аргумент, «наделяющий каждый предмет достоинством и индивидуальностью», был предложен знаменитым и популярным ученым, к тому же открытым атеистом.

К несчастью, попытка Гулда терпит неудачу по двум причинам: она требует гомеопатического разведения религии и превращения ее в гуманистическую философию, лишенную всяких претензий на сверхъестественное; а религию объявляет единственным арбитром в моральных и философских вопросах, имеющих при всем при том длинную светскую историю. Поскольку концепция непересекающихся магистерий – вероятно, самый распространенный аргумент в пользу совместимости науки и веры, следует рассмотреть его подробнее.

Гулд начинает свои рассуждения с наблюдения о том, что и наука и религия иногда выходят за надлежащие рамки: религия, по сути, делает научно проверяемые заявления о природе, а ученые заимствуют у природы этические и социальные принципы. Самый очевидный пример первого – американский креационизм; второго – ранние попытки оправдать расизм и капитализм, аппелируя к теории эволюции. Используя примеры, извлеченные из работ Дарвина, Галилея, кардинала Ньюмана и других ученых и богословов, Гулд показал, что подобные нарушения границ имели место на протяжении всей истории. Концепция непересекающихся магистерий, утверждает он, исключит их повторение в дальнейшем, если мы будем придерживаться следующих принципов:

Таким образом, Гулд придает этим магистериям «равную важность» и призывает к содержательному диалогу между религией и наукой – не для того, чтобы объединить их, но для того, чтобы содействовать согласию и взаимопониманию.

Проблема в том, что, хотя принцип непересекающихся магистерий привлекателен как утопический проект, сам Гулд видел в нем нечто большее, чем просто приятную банальность. Он настаивал, что нам следует реализовать его идею посредством структурирования науки и религии таким образом, чтобы они мирно сосуществовали. Так что он видел в непересекающихся магистериях «потенциальную гармонию через различия науки и религии, надлежащим образом осмысленные и ограниченные».

Красный флажок здесь – слова «надлежащим образом». Представить себе «надлежащую» науку несложно – подавляющее большинство ученых считают свое призвание совершенно натуралистичным предприятием. Но что такое «надлежащая» религия? Гулд считал, что это религия, которая никак не пересекается с наукой.

В этом-то все и дело, ибо в реальности религия часто бывает «ненадлежащей» и упорствует в этом. Как мы уже видели, многие религии делают фактологические заявления об окружающем мире и тем самым вторгаются на обозначенную Гулдом территорию науки. Как всегда, самый заметный пример – теория эволюции. Под ненаучными креационистскими историями подписываются не только фундаменталисты, но и многие протестанты, католики, мормоны, свидетели Иеговы, ортодоксальные иудеи, коренные американцы, саентологи, мусульмане и индуисты. Но идеи происхождения человека и других биологических видов – не единственное нарушение концепции непересекающихся магистерий со стороны религии. Христианские ученые предлагают духовную теорию болезней, а некоторые индуисты считают, что врожденное уродство – свидетельство греховности. Большинство авраамических религий признает существование души, отличающей человека от всех прочих видов. Невозможно отрицать, что религии по всему миру часто вторгаются на территорию науки, иногда с трагическими результатами. Сколько человек умерло, в том числе и в последние десятилетия, только потому, что рассматривали инфекцию как чисто духовное недомогание?

Чтобы разобраться с этой проблемой, Гулд, судя по всему, построил «религию» по заявлениям прогрессивных западных богословов, многие из которых агностики во всем, кроме названия. Но религия, разумеется, не ограничивается тем, что говорят о ней ученые люди. Она охватывает верования, которые помогают людям находить смысл в собственной личной реальности, даже если эти верования пересекаются с наукой. Назвавшись арбитром «надлежащей» религии, Гулд просто переопределил понятия, чтобы они соответствовали его утопическим представлениям. Таким образом концепция непересекающихся магистерий испытала еще одну метаморфозу – превращение из достижимой утопии в фактическое описание реальности. То есть для Гулда неприятные столкновения между верой и наукой по определению не затрагивали «настоящей» религии. В результате принцип непересекающихся магистерий превратился в урок тавтологии, позволивший ему попросту игнорировать те религии, которые делают заявления о реальности: