Вера против фактов. Почему наука и религия несовместимы - Джерри Койн

Самое возмутительное, что может американский ученый сказать о вере, это: «Наука и религия несовместимы, и вы должны выбрать что-то одно». В конце концов, люди часто принимают и то и другое, и мы уже знаем, что, оказавшись перед необходимостью выбора, многие предпочтут сохранить веру. На этом основании примиренцы утверждают, что вынуждать к такому выбору и недостойно, и вредно для науки. Но если вы пытаетесь быть последовательным в том, как следует добывать достоверные знания о Вселенной, если вы уже отвергаете ничем не подтвержденные сведения о гомеопатии или экстрасенсорном восприятии, а также утверждения всех религий, кроме собственной, то в конечном итоге вы должны будете выбрать – и выбрать науку. Это не означает, что вы должны принять на веру неизменный набор научных фактов; это означает лишь, что вы предпочитаете разум и доказательства суеверию и бесплодной мечте.

«Когнитивный диссонанс» – хорошо известное явление. Вы испытываете психологический дискомфорт от того, что придерживаетесь одновременно двух противоречащих друг другу представлений или поступаете вразрез со своими убеждениями. Такая дилемма заставляет искать способы разрешить конфликт, который стал причиной психологического дискомфорта. Обычное решение – убедить себя в том, что никакого конфликта на самом деле нет. Люди, считающие себя честными, могут иногда слегка мухлевать с налогами, но затем оправдывают себя, сохраняя самоуважение: «Это ничего, все так делают, и вообще, правительство напрасно тратит кучу денег».

Примиренчество – убежденность в том, что между наукой и религией нет никакого конфликта – это средство против когнитивного диссонанса иного рода. Вы живете в культуре, которая глубоко уважает науку, и при этом по-прежнему цепляетесь за псевдонаучные и религиозные мифы. Многие хотят, чтобы их считали приверженцами науки, но при этом нуждаются в том комфорте, который дает им вера. Такие люди хватаются за любые возможности и способы, которые позволят им ни от чего не отказываться и иметь то и другое одновременно.

Заметнее всего религиозные примиренцы, в первую очередь богословы. Они прогрессивны, дружески настроены по отношению к науке, но в научном познании мира видят угрозу своим убеждениям. Диссонанс особенно силен у религиозных ученых, работа которых прямо противоречит «способу познания» их религии. Однако, как ни удивительно, среди самых известных примиренцев немало атеистов и агностиков. Некоторые из них (я называю их «вероистами») считают религию ложью, но ложью, полезной для общества (так, философ Дэниел Деннет называет свое отношение к религии «верой в веру»).

У примиренчества имеются и политические резоны. Как я уже отмечал, американские научные организации (в том числе образовательные) всячески обхаживают веру ради того, чтобы приобрести религиозных союзников в борьбе с креационизмом и заверить религиозное правительство (главный спонсор исследований) в том, что наука не эквивалентна атеизму. Вдобавок они хотят избежать репутации смутьянов или, того хуже, богоненавистников. Не могу сказать, сколько раз мне приходилось слышать утверждения о том, что публично провозглашенный атеизм вредит признанию теории эволюции. Вот пример от Роджера Стэньярда, основателя и бывшего официального представителя Британского центра научного образования (BCSE). Когда я написал открытое письмо американским научным организациям с критикой их утверждений о том, что объявлять себя неверующими вредно для широкого принятия теории эволюции, Стэньярд оставил на моем сайте следующий комментарий:

Существует всего несколько категорий примиренчества, и я опишу их в порядке возрастания степени интеллектуальной строгости.

Этот аргумент используется довольно редко, ибо заключается лишь в том, что не существует никаких логических причин, по которым религия и наука несовместимы. К примеру, вполне могли бы существовать божества, которые никогда не вмешиваются в жизнь Вселенной. Но чистый деизм – редкая разновидность веры. Напротив, вполне могли бы существовать религии, которые меняют свои доктрины всякий раз, когда те вступают в противоречие с новыми научными данными или здравым смыслом. Такие убеждения, хотя и совместимы с наукой, сами по себе встречаются редко. Крайне прогрессивные формы христианства (к примеру, те, что признают персонифицированного Бога, но отрицают чудеса вроде Воскресения), может, и признают науку, но тем не менее нередко пренебрегают разумом и делают ничем не подкрепленные заявления.

Это самый распространенный – хотя вряд ли самый убедительный – аргумент в пользу примиренчества. Звучит он примерно так: «Многие ученые религиозны, а многие религиозные люди принимают науку, поэтому и то и другое просто должно быть совместимо». Именно это имел в виду Стивен Джей Гулд, когда сказал: «Не может быть – на самых чистых и непосредственных эмпирических основаниях – никакого конфликта между наукой и религией, разве что как минимум половина моих коллег – совершенные тупицы».

Те, кто озвучивает этот аргумент, часто указывают на знаменитых религиозных ученых прошлого, таких как Исаак Ньютон, Роберт Бойль и Джозеф Джон Томсон. Но, как несложно догадаться, во времена младенчества науки все были религиозны, так что это вряд ли можно считать доказательством совместимости. Поскольку все и всюду публично говорили о своей вере, религию можно было считать совместимой с любой человеческой деятельностью.

Более серьезно следует рассматривать современных ученых, которые открыто признают свою религиозность, поскольку сегодня ученые ничего не теряют, признавая себя атеистами. К таким «ученым веры» относятся, в частности, Фрэнсис Коллинз (генетик и христианин), Саймон Конуэй-Моррис (палеонтолог и прихожанин англиканской церкви) и Кеннет Миллер (клеточный биолог и католик). Индийские ученые, прежде чем запустить космический корабль, посещают индуистские храмы и просят благословения у своих божеств. В Америке религиозные ученые нередки: исследование социолога Элен Эклунд показало, что 23 % ученых США так или иначе верят в Бога, хотя в целом среди населения США доля верующих вчетверо выше.